— Нет!
Этот невольно вырвавшийся возглас показал, насколько Марианне не хочется покидать Камбарон.
— Мы поговорим об этом завтра. — Дороти осторожно надела на Марианну расшитое бисером платье. — Если бы ты согласилась пользоваться услугами Мэри, мне не пришлось бы исполнять роль твоей камеристки. — Она начала застегивать платье на спине. — Это очень вредит моему достоинству.
— Я сама справлюсь. Вовсе ни к чему… — Марианна замолчала на полуслове, увидев в большом зеркале свое отражение. Глаза ее изумленно раскрылись. — Как странно! Я кажусь…
— Да, безусловно. — Дороти вздохнула. — И мне определенно придется увезти тебя завтра в Дорчестер. Ни один нормальный человек не поверит, что Джордан может жить в одном доме с этой юной красавицей и не обольстить ее.
Обольстить.
За эти годы Марианна настолько свыклась со своим обликом девочки-подростка в свободных платьицах и с длинными косами, что сейчас с трудом узнала себя в зеркале; исчезла детская худоба, грудь, поднимающаяся над по-модному низким вырезом, казалась почти пышной.
Нет! Слово показалось Марианне неприятным. Это красотки на картинах Тициана бывают пышными, а у нее грудь просто чуть… округлая.
— Вырез не слишком велик?
— Он вполне скромен. — Дороти нахмурилась. — Вернее, я так думала.
Она подала Марианне длинные перчатки:
— Может, они немного помогут.
Натягивая их. Марианна пожаловалась:
— Мне в них душно.
Дороти все еще оценивающе смотрела на ее декольте:
— Может быть, приколоть цветок к корсажу? Это немного скроет… Впрочем, оставим все как есть. — Она отвернулась. — А перчатки — это абсолютная необходимость. Тебе больше не позволено будет показываться за стенами Камбарона без них.
— Тогда я никогда не буду выходить из замка. Да и все равно, мне больше всего нравится работать у себя мастерской. — Марианна стремительно отвернулась от зеркала и стиснула Дороти в объятиях. — Спасибо, — прошептала она. — Вы с Грегором так добры! Вы сделали мне такой чудесный сюрприз!
— Но ты все равно мастерскую предпочитаешь балам.
— He этому балу. Это… совсем другое.
Дороти поцеловала ее в лоб и откашлялась, прежде чем дать последние наставления:
— Этот неприличный новомодный вальс ты танцевать не будешь. Даже на балу в сельской местности это недопустимо без разрешения дам-патронесс высшего общества. Веди себя робко и скромно. Не отходи от меня ни на шаг. Правда, боюсь, моя засушенная добродетель еще больше оттенит твою красоту.
— Засушенная добродетель?
— А ты никогда не задумывалась, кто я? — В голосе Дороти послышалась горечь. — Старая дева без всякой надежды. По крайней мере я слышала, как меня так называли.
В Марианне волной поднялся гнев.
— Если ты и старая дева, то только потому, что сама этого захотела! Ты чудесная и красивая и такая умная, что половина мужчин с тобой не сравнится. Вот они и завидуют. Какое они имеют право…
— Молчи. — Дороти приложила пальцы к губам Марианны. — Я не озлобилась. Я смирилась с тем, что непривлекательна для мужчин. Отчасти я сама в этом виновата. Я могла бы удачно выйти замуж. У меня неплохое приданое, и любой мужчина был бы рад вступить в родственные связи с герцогом Камбаронским. Я выбрала дорогу сильных, а джентльмены предпочитают, чтобы женщины были слабыми и податливыми. Мне такое было бы невыносимо. — Она взяла флакон с духами и капнула немного на шею Марианне. — Розы. Правда, этот запах подходит к твоему Куполу цветов?
— Очень подходит.
— А теперь улыбнись. У тебя сегодня праздник, и я не хочу, чтобы хоть что-то омрачало его. Сейчас ты спустишься вниз и закружишься в вихре беззаботного веселья.
И снова предчувствие счастья охватило Марианну. Долой все сомнения и тревоги! Сегодня все должно быть прекрасно. Она повернулась к двери:
— Я буду ждать тебя на площадке. Мне надо показаться Алексу в своем новом наряде. Он не поверит, что это я! — И, улыбнувшись Дороти, она выскользнула из комнаты.
* * *
Обычно мрачный и величественный, в этот вечер холл камбаронского замка сиял тысячью огней. Из большой залы доносились звуки музыки. Строгая элегантность мужских костюмов подчеркивала изысканную роскошь сверкавших драгоценностями нарядов дам. В холле раздавались смех и возбужденные голоса.
Марианна помедлила. На миг ей показалось, что глаза всех собравшихся внизу гостей устремлены прямо на нее.
— Спокойно, девочка! Все идет хорошо. — Дороти ободряюще сжала ее руку. — Не спеши! Дай им как следует разглядеть тебя.
— Зачем им я? Пусть они любуются моими витражами.
— Нет! — Дороти покачала головой. — Сегодня я хочу, чтобы они смотрели на тебя. Ты — мое произведение, и мне надо, чтобы его оценили по достоинству.
Марианна успела заметить Джордана, стоявшего в дверях кабинета по другую сторону холла. Он улыбался леди Карлейль. «Вот уж кого можно назвать пышной, — с привычным раздражением подумала Марианна. — Тициан пришел бы в восторг от ее форм. И Джордан, кажется, тоже». Пышнотелая Кэтрин Карлейль была последней из бесконечной череды женщин проходивших по жизни Джордана. Марианна не смогла бы припомнить, сколько их сменилось в его постели со времени прекрасной графини Ральбон.
Нет, смогла бы. Она ясно помнит каждую из них. Среди них была та рыжеволосая очаровательница Кэролайн Дюмарк, потом Хелен Джекбар, потом — Элизабет…
Джордан закрыл дверь кабинета.
— Перестань хмуриться, — укоризненно прошептала Дороти.
— Это тоже не принято в светском обществе? — Но Дороти права. Какое ей дело, если Джордан захочет удовлетворить свои плотские аппетиты с этой женщиной? Сегодняшний вечер должен быть полон радости, она не позволит себе огорчаться из-за пустяков. — Я не вижу Грегора.
— Он собирался проследить за тем, как будут зажигать факелы.
— Этим должна была заниматься я.
— Только не в этом платье! Карабкаться по крышам в светском обществе не принято — это уж совершенно определенно.
Марианна тревожно нахмурилась:
— На меня смотрят.
— Еще бы! Может быть, даже чересчур внимательно. — Дороти на секунду остановилась на последней ступеньке, а потом взяла Марианну за локоть и легонько подтолкнула в сторону бальной залы. — Идем. Тебе лучше затеряться в толпе. — Она осмотрела собравшихся и обрадованно кивнула: — Вон там — сэр Тимоти Шеридан. Ты, наверное, найдешь с ним общий язык. Он пописывает стихи, как твой отец, и он идеальный партнер для танцев. Не сомневаюсь, что его следующая поэма будет посвящена твоим глазам и кудрям.