Лани попыталась сделать вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Насколько я знаю, она в мире и с Джаредом тоже.
— Но собирается ссориться. — Бредфорд повернулся и внимательно посмотрел на Лани. — Так ведь?
На лице ее ничего не отразилось.
— Ты сочла, что пора разрушить наваждение.
— Наваждение?
— Джаред способен приворожить к себе любую женщину. В обращении с ними он так же одарен, как и в верховой езде. — Бредфорд улыбнулся. — И бьюсь об заклад, на этот раз он выложился, как только мог. И, кажется, сам при этом попался в ловушку.
— Что ты имеешь в виду?
— Может, я и пьяница, но не слепой. С того момента, как ты решила подослать к нему несравненную Кассандру, они оба ходят как лунатики.
Лани выпрямилась.
— Ты считаешь, что я убедила Касси пойти к нему?
— А разве нет?
— Нет, — ответила Лани и с горечью добавила: — Ошибаешься. И ты, конечно, ровным счетом ничего не видишь и не понимаешь, если можешь думать, будто кто-то способен заставить Касси делать то, чего она не хочет.
— Весьма отрадно слышать это. — Он оперся на поручни. — Мне не хотелось верить, что ты способна зайти так далеко ради спасения Девилла. Впрочем, — вздохнул Бредфорд, — я был готов смириться и с этим тоже.
— А почему ты должен смиряться или отвергать что-то? Какое имеет к тебе отношение то, что я делаю? Твое мнение мало что значит для меня.
— Потому что, хотя это и раздражает тебя, но ты находишь меня привлекательным и остроумным человеком.
— В самом деле? И, без сомнения, скромным. Бредфорд покачал головой, не обращая внимания на иронические нотки в ее голосе:
— Ты слишком хорошо разбираешься в людях, чтобы совершить такую ошибку, но тебе придется признать, что тебя тянет ко мне.
— Неправда! Временами ты и правда бываешь забавным — только и всего. — Подумав, Лани уточнила: — Наверное, выпитое тобою бренди туманит голову и не дает видеть все в истинном свете.
— Жестоко и грубо, — отметил Бредфорд.
— Зато правда.
— Жестоко, — повторил он. — А ты ни с кем не бываешь такой. Ты не задумывалась над этим? — И Лани вдруг поняла, что она до сих пор не замечала своей резкости. Это была инстинктивная защита себя от него.
— Потому что ты рассердил меня.
— Но почему? Насколько я знаю, ты одна из самых терпимых женщин. Ты выносила даже эту ведьму Клару.
— Это так, — едко заметила она. — Но ядовитая Клара в отличие от тебя не вливала в себя отраву каждый день.
— Благодаря своей отраве я не совершил серьезной оплошности. Что ты могла бы оценить. — Бредфорд задумался. — Но, думаю, твоя грубость идет от ощущения вины. Потому что ты чувствуешь, как тебя тянет ко мне.
Лани демонстративно фыркнула.
— Вот видишь, — сказал Бредфорд. — Держу пари, ты никогда бы не издала подобный грубый звук в присутствии Шарля. В его представлении женщина должна быть женственной, мягкой, воспитанной. И ты, несомненно, придерживалась заданных рамок.
— У меня такой характер.
— Нет, ты старалась соответствовать его идеалу женщины.
— Все, кто приезжает на остров, хотят того же самого. И ты ничем не отличаешься от них.
— Чего именно?
— За обеденным столом — изысканную даму, а в постели изобретательную дикарку.
— Сочетание, конечно же, великолепное. Но если ты отвечала требованиям, то почему он не женился на тебе?
— Я никогда не просила его об этом.
— Обычно мужчина просит руки женщины.
— Я не желаю обсуждать этот вопрос.
— Он задевает тебя?
Казалось, что те удары по гордости и самолюбию, что она вынесла за свою недолгую жизнь, должны были закалить ее. Но ничего подобного. Боль жгла душу.
— Я не хочу быть замужней дамой. Это у вас принято давать друг другу клятву верности.
— Да. Так у нас принято. — Он помолчал и затем официальным тоном произнес. — Не хотите ли оказать мне честь и выйти за меня замуж?
Она смотрела на него в полном смятении. Нет, Бредфорд просто не мог произнести эти слова. Тут какая-то ошибка, затмение слуха.
— Я достаточно завидный жених. Не такой богатый, как Джаред, но вполне могу обеспечить тебя. Не думай, я не числюсь в отбросах общества.
— Что ты говоришь? — прошептала она. Бредфорд, не отводя взгляда, смотрел ей в глаза и говорил искренне и серьезно:
— Я буду любить тебя и уважать до конца своих дней.
Лани почувствовала себя так, словно ее ослепила молния. Удивительное… и почти невыносимое ощущение. Лани отвела от него взгляд.
— Точнее, до тех пор, пока кто-нибудь из твоих друзей не начнет уверять, какую страшную ошибку ты совершил, женившись на полинезийской дикарке. Гораздо проще было бы сделать ее своей любовницей.
— Я испытываю слишком глубокое чувство к тебе. И оно никогда не истощится. — Его голос звучал негромко и проникновенно. — Пока жив человек, который произнес эти самые слова.
— Мне казалось, что ты способен испытывать страсть только к французскому коньяку, но никак не к женщине.
— Еще один выпад. Ты жестока со мной. И я воспринимаю это как попытку приободрить себя.
Лани резко повернулась к нему.
— И очень глупо! Я не испытываю к тебе никакой симпатии. Я люблю Шарля Девилла.
— Почему?
— Он был добр ко мне, мягок и снисходителен…
— И я добр. И мягок. — Он помолчал. — И ты нужна мне даже больше, чем ему. Что, конечно же, должно увеличить мою надежду.
— Какая чепуха! Он покачал головой.
— Ты принадлежишь к типу тех женщин, кто от рождения стремится отдавать. И тебе нужен тот, кого ты могла бы опекать, о ком могла заботиться. — И он с легкой улыбкой ударил себя в грудь. — Посмотри на меня! Я иду ко дну. И мне нужна рука помощи.
Лани охватил незнакомый ей до сих пор сердечный трепет. Ей и в голову не приходило, что он настолько сумеет понять ее.
— Но тебя тянет к гибели жажда выпить, а не что-либо другое. И это значит…
— С питьем покончено навсегда.
— Что я слышу?
— Раньше у тебя были основания, чтобы держать меня на расстоянии, — он махнул рукой. — Но сейчас это не требуется. Я не возьму в рот ни глотка.
Лани с недоверием посмотрела на него.
— Не привычки властвуют надо мной, а я над ними. С этим покончено, — повторил Бредфорд. — Хотя, быть может, это ошибка с моей стороны. Потому что, выпивая, чувствуешь себя в большей безопасности.