Роберта наполнила термос шоколадным молоком, его любимым. Генри налил молока в чашку, выждал, пока забуксовавший на бугристой наледи «хамви» выровняется, и протянул Даддитсу. Тот запил наркотик.
— Где болит, Дадс?
— Есь. — Рука на горле. — Есь осе. — Рука на груди. И, нерешительно, слегка краснея: — И есь. — Рука на ширинке.
Инфекция мочеполового тракта, подумал Генри. О дьявол!
— Е ует уце?
— Обязательно будет лучше, — кивнул Генри. — Таблетки помогут, только подожди немножко. Мы все еще на линии, Даддитс?
Даддитс выразительно кивнул и показал вперед. Генри (не впервые) задался вопросом, что он там видит? Как-то сам он спросил Пита, и тот объяснил, что это нечто вроде нити, иногда почти неразличимой.
«Лучше всего, когда она желтая, — говорил Пит. — Желтое легче всего проследить, не знаю почему».
Но если Пит видел тонкую желтую нить, возможно, Даддитсу представлялась широкая желтая полоса, или дорога желтого кирпича, по которой шла Дороти.
— Если линия пойдет по другой дороге, скажешь, хорошо?
— Казу.
— Не заснешь?
Даддитс покачал головой. Как ни странно, он никогда еще не выглядел более оживленным и бодрым. Глаза звездами сияли с изможденного лица. Так иногда вспыхивают лампочки, перед тем как погаснуть навсегда.
— Если захочешь спать, скажи, и мы остановимся. Добудем тебе кофе. Нам не до сна.
— Оей.
Генри уже хотел осторожно повернуться, боясь разбередить ноющие мышцы, но Даддитс добавил:
— Исе ей оцет екон.
— Неужели? — задумчиво протянул Генри.
— Что? — спросил Оуэн. — Не понял.
— Говорит, что мистер Грей хочет бекона.
— Это так важно?
— Не знаю. Слушай, тут есть обычный приемник? Хотелось бы послушать новости.
Обычный приемник висел под приборной доской, и судя по всему, его поставили совсем недавно. В начальный комплект оборудования он не входил. Оуэн потянулся было к нему, но едва успел ударить по тормозам, чтобы не столкнуться с подрезавшим его «понтиаком»: передний привод и летние шины. «Понтиак» занесло, но судьба была пока милостива к нему — машина даже не слетела с шоссе. Водитель прибавил скорости, и «понтиак» рванулся вперед. По прикидкам Генри, он шел со скоростью не менее шестидесяти миль. Оуэн укоризненно нахмурился.
— Конечно, я только пассажир, — заметил Генри, — но если малый может проделывать такое без зимних шин, почему бы и нам не пошевелиться? Неплохо бы сократить расстояние.
— «Хаммеры» лучше приспособлены для грязи, чем для снега. Можешь мне поверить.
— И все же…
— Минут через десять мы его увидим. Спорю на кварту хорошего скотча. Он либо вылетит сквозь столбики ограждения и будет валяться под насыпью, либо застрянет на осевой. Если повезет, машина будет лежать правой дверцей вверх. Плюс… это, разумеется, всего лишь техническая деталь, но не забудь, что мы — беглецы, скрывающиеся от властей, и не сможем спасти мир, сидя в окружной. О Боже!
«Форд-эксплорер», полноприводный, но летящий с нeпозволительной для такой погоды скоростью около семидесяти в час, с ревом пронесся мимо, поднимая снежные хвосты. Багажник на крыше был завален небрежно связанными и едва прикрытыми брезентом сумкам и чемоданами. Неудивительно, если все это скоро разлетится по шоссе.
Позаботившись о Даддитсе, Генри свежим глазом осмотрел дорогу. Что ж, этого следовало ожидать. Противоположная сторона была почти пустынна, а вот машин, идущих в южном направлении, не прибавлялось, но Оуэн включил радио, как раз в тот момент, когда мимо промчался «мерседес», разбрызгивая комья грязи. Он нажал кнопку «ПОИСК», нашел классическую музыку, снова нажал, напал на юмористический канал, нажал в третий раз… и наткнулся на голос.
— …огромный обалденный косячок, — объявил голос, и Генри переглянулся с Оуэном.
— Куит аану, — заметил Даддитс с заднего сиденья.
— Верно, — кивнул Генри, когда владелец голоса шумно выдохнул в микрофон. — Именно марихуану, и судя по всему, действительно не пожалел травки.
— Сомневаюсь, что Федеральная комиссия связи одобрит это, — продолжал диджей после очередного долгого и шумного выдоха, — но если хотя бы половина того, что я слышал, правда, ФКС — это самая малая из наших забот. Межзвездная чума вырвалась на свободу, братья и сестры, вот в чем беда! Назовите это Горячей Зоной, Мертвой Зоной, Сумеречной Зоной, но постарайтесь держаться подальше от севера.
Долгая и шумная затяжка.
— Марвин Марсианин на марше, братья и сестры, так передают из округов Сомерсет и Касл. Чума, лучи смерти, живые завидуют мертвым.
Треск чего-то сломанного. Судя по звуку, пластика. Генри зачарованно слушал. Вот она, совсем близко, тьма, его старая подруга, но на этот раз не в голове, а в проклятом радио!
— Братья и сестры, если сейчас вы находитесь к северу от Огасты, послушайте своего приятеля, Одинокого Дейва с WWWE: перестраивайтесь в соседний ряд и направляйтесь на юг. И немедленно. А вот вам и музыка в дорогу.
Одинокий Дейв с WWWE, разумеется, поставил «Доорз». Джим Моррисон принялся калечить «Зе Энд». Оуэн переключился на средние частоты и нашел выпуск новостей. Голос диктора звучал не слишком сокрушенно, что уже было шагом вперед. Он сказал, что для паники нет причин — что было еще одним шагом вперед. Он пустил в эфир отрывки речи президента и губернатора штата Мэн. Оба говорили примерно одно и то же: спокойно, граждане, не волнуйтесь, все под контролем. Словом, обычная утешительная болтовня, робитуссин для политиков. Президент собирался выступить с обращением к американскому народу в одиннадцать утра по восточному поясному времени.
— Та речь, о которой говорил Курц, — вспомнил Оуэн. — Только ее передвинули на день.
— О какой речи…
— Ш-ш-ш-ш. — Оуэн показал на радио.
После столь утешительного вступления диктор продолжал будоражить слушателей, повторяя бесконечные сплетни, которые они уже слышали от обкуренного диджея, только в более изысканных выражениях: чума, лучи смерти, пришельцы из космоса. Далее последовал прогноз погоды: снежные заряды, в сопровождении дождя, и сильный ветер, по мере того как теплый фронт (не говоря уже о убийцах-марсианах) будет продвигаться на север. Последовали короткие гудки, и в кабине снова зазвучал только что слышанный выпуск.