Арчи Перлмуттер, новый адъютант Курца (прежний, Калверт, умер две недели назад от сердечного приступа, чертовски не вовремя), держал планшетку с дюжиной имен на первом листе. Конечно, Перлмуттер привез с собой и лэптоп, и портативный компьютер, но оказалось, что вся электроника в Джефферсон-тракт мгновенно скисает.
В самом верху списка значились Госслины, старый владелец магазина и его жена.
— Это еще далеко не все, — сказал Перлмуттер.
Курц мельком глянул на список и отдал планшетку Перли.
За их спинами разворачивались большие трейлеры, устанавливались полуприцепы, укреплялись фонарные столбы. К ночи это место будет освещено так же ярко, как нью-йоркский стадион «Янки» во время чемпионата по бейсболу.
— Двух типов мы упустили вот на столько, — сообщил Перлмуттер, для наглядности разводя большой и указательный пальцы на четверть дюйма. — Приехали запастись едой, в основном пивом и сосисками.
Лицо Перлмуттера было белым как простыня, только на каждой щеке цвело по красной розе. К тому же ему приходилось перекрикивать все усиливающийся шум, что отнюдь не способствовало спокойствию духа. Вертолеты прилетали парами и садились на щебеночно-асфальтовой дороге, ведущей к соединявшей штаты автостраде 95, откуда, следуя на запад, можно было попасть в один захолустный городишко (Преск-Айл), а следуя на юг — в целую россыпь захолустных городишек (вроде Бангора и Дерри). Вертолеты — это, конечно, неплохо, при условии, что пилотам не придется зависеть от навигационных приборов, которые, как всякая электроника, тоже накрылись.
— Куда эти парни направились? В лес или к шоссе? — спросил Курц.
— Назад в лес, — ответил Перлмуттер, до сих пор не нашедший в себе сил встретиться глазами с шефом. — Госслин говорит, что туда ведет еще одна дорога, Дип-кат-роуд. На стандартных картах ее нет, но я раздобыл туристическую карту «Даймонд интернейшнл пейпер», где показано…
— Прекрасно. Они либо вернутся, либо так и останутся там. И то, и другое нам на руку.
Прибыл очередной отряд вертолетов. Экипажи, оказавшись вдали от посторонних глаз, сгружали тяжелые пулеметы. Операция постепенно приобретала масштабы «Бури в пустыне», а может, и бóльшие.
— Надеюсь, вы понимаете свою миссию здесь, Перли?
Перлмуттер определенно понимал. Он был здесь новеньким, старался произвести впечатление и от нетерпения почти подпрыгивал.
Как спаниель, почуявший лакомство, подумал Курц. И при этом ухитрился ни разу не посмотреть ему в глаза.
— Сэр, характер моей работы довольно банален.
Банален, подумал Курц. Банален, как вам это нравится?
— Я должен: а) задерживать, б) отвозить задержанных к медикам, в) до дальнейших приказаний никого не выпускать из зоны карантина.
— Совершенно верно. Это…
— Но, сэр, простите, сэр, здесь еще нет ни одного врача, только несколько войсковых санитаров и…
— Заткнитесь, — коротко бросил Курц, и хотя голоса при этом не повысил, с полдюжины мужчин в неприметных зеленых комбинезонах (все, включая Курца, были в таких комбинезонах без знаков различия) замерли, прежде чем с удвоенной скоростью разбежаться по своим делам… нет, скорее с утроенной. Но перед этим все, как один, посмотрели в сторону Курца и Перлмуттера.
Розы на щеках Перлмуттера мгновенно увяли. Адъютант попятился, увеличив расстояние между собой и шефом на добрый фут.
— Если еще раз перебьешь меня, Перли, я врежу тебе по первое число. Попробуешь еще раз, и окажешься в госпитале. Ясно?
Перлмуттер, сделав нечеловеческое усилие, заставил себя уставиться в лицо Курца и отдал честь так лихо, что между рукой и фуражкой, казалось, проскочила молния.
— Сэр, да, сэр!
— И брось этот официоз, я ничего подобного не требую, — раздраженно бросил Курц и, заметив, что Перлмуттер опустил глаза, добавил: — И смотри на меня, когда с тобой говорят, парень.
Перлмуттер с крайней неохотой подчинился приказу. Лицо словно подернулось пеплом. И хотя вокруг стоял оглушительный треск вертолетов, в этом уголке, казалось, царила неестественная тишина, будто Курц существовал в некоем вакууме. Перлмуттер был убежден, что все наблюдают за ними и видят, как он перепуган. Глаза у некоторых были в точности, как у нового шефа. В этих глазах стыла вселенская пустота, словно за ними не было даже подобия мозга. Перлмуттер слышал о взглядах, в которых отражались тысячелетия, но в случае с Курцем речь, вероятно, шла о миллионах лет, вероятнее всего, световых.
И все же Перлмуттер как-то ухитрялся выносить этот взгляд. Смотрел в пустоту. Похоже, начало не слишком успешное. Сейчас важнее всего, настоятельно необходимо, остановить обвал, пока он не превратился в лавину.
— Вот так, хорошо. Во всяком случае, лучше. — Курц говорил очень тихо, но Перлмуттер без труда расслышал его, несмотря на рев двигателей. — Я скажу это только один раз, и только потому, что ты новичок, и очевидно, не отличаешь хрен от пальца. Мне приказали провести здесь операцию «паука». Знаешь, что это такое?
— Нет, — произнес Перлмуттер, испытывая почти физическую боль от того, что не мог добавить «сэр».
— По словам ирландцев, расы, так до конца и не избавившейся от идиотских суеверий, которые каждый из них всосал с молоком матери, паука — это конь-призрак, крадущий зазевавшихся путников и увозящий их неведомо куда. Парадокс, настоящий парадокс, Перлмуттер! Хорошо еще, что мы разрабатываем перспективные стратегические планы, как раз на случай подобной хренотени, еще с сорок седьмого, когда представители военно-воздушных сил впервые представили образец предмета внеземного происхождения, известного теперь под кодовым названием «сигнальный фонарь». Беда только в том, что это, как мы считали, отдаленное будущее настигло нас, и теперь приходится расхлебывать кашу с помощью таких парней, как ты. Понимаешь, солдат?!
— Да, сэ… д-да…
— Надеюсь. Нам поручено нечто вроде блицкрига. Все нужно проделать быстро и четко, словом, настоящая паука. Придется сделать всю грязную работу и выйти из болота как можно более чистыми… чистыми, да, Господи, и улыбающимися…
Курц коротко ощерился в улыбке, став в этот момент настолько похожим на злобного сатира, что Перлмуттер едва не завопил от ужаса.
Высокого, сутуловатого Курца можно было бы легко принять за бюрократа, не будь в нем чего-то жуткого. Даже самый бесчувственный человек замечал это что-то в его глазах, ощущал в чопорной манере держать руки перед собой… но не это пугало Перлмуттера, и не поэтому шеф заслужил прозвище Старого Страшного Курца. Перлмуттер не мог сказать точно, в чем дело, да и знать не хотел. В этот момент он хотел только одного: поскорее закончить разговор и убраться подобру-поздорову. Кому, спрашивается, тащиться тридцать миль на запад ради контакта с пришельцами? Вот он, рядом, стоит перед Перлмуттером!