– Ты к чему меня подводишь?
– А к тому, что на берегу на правом – то бишь на том, где мы сейчас и есть, – вроде огоньки маячили. Когда мы из палатки выбрались... Вспомни хорошенько. По-моему, ты что-то говорила на эту тему... или у меня ложная память? Вспомни-ка все о той чудесной ночи, а? Вылезаем мы из палатки...
Она старательно думала. Мазур открыл ей банку пива и терпеливо ждал.
– Вспомнила, – сказала Ольга. – Пароходики. По правому борту. Смешные такие, крохотные... Так я тебе тогда и сказала.
– Точно, – удовлетворенно сказал Мазур. – «Ой, пароходики!» Нечто вроде. А отсюда вытекает, что повыше по течению, не столь уж и далеко, что-то такое есть... Вот туда и двинем.
Ольга с любопытством спросила:
– Ты что, и пароходом можешь править?
– Этим-то корытцем? – презрительно хмыкнул Мазур. – Вроде тех скорлупочек, что на том берегу? Да это ж не сложнее машины. Нашей «Нивы», я имею в виду. Что касается того шикарного парома – тут и мне пришлось бы подучиться...
Он включил мотор, выехал на дорогу, идущую параллельно Шантаре, и покатил километров под тридцать.
Вскоре дорога раздвоилась: правая вела куда-то вверх, по склону сопки, левая – все так же вдоль реки, разве что чуточку отклоняясь вправо, огибая подножие той же сопки.
– А если там и в самом деле деревня, на ночлег проситься будем? – спросила Ольга.
– Не стоит, – сказал он. – Начнут расспрашивать – запутаемся. Местности не знаем. А прежняя легенда о бедных погорельцах, которые в одних трусах из пожара выскочили, теперь не годится. По крайней мере, пока мы на машине. Вдруг ее узнает кто?
Минут через сорок неспешной езды Мазур увидел слева долгожданный причал – длинный, дощатый, шириной не более чем в метр. Он тянулся параллельно берегу, и на него в трех местах вели мостки, излаженные на тонких сваях. Остановил машину, присмотрелся, потом вылез и решительно направился туда.
Прошел по первым же мосткам, пружинившим, качавшимся под ногой. Огляделся.
Всего три лодки – дюралька и две деревянных, пришвартованы не на цепях, на толстых веревках. Но весел, увы, нет ни при одной. Прошли патриархальные времена, если вообще были когда-то. Справа светятся огни – точно, деревня, крайние дома стоят вплотную к берегу. Вот только ни единой лодки не видно.
Вернувшись, он развернул машину и поехал назад. Не дожидаясь вопросов, сказал:
– Утро вечера мудренее, малыш. Выберу хорошее местечко для ночлега, а там посмотрим. Не тянет меня что-то впотьмах лазить по этому стойбищу...
То и дело посматривал вправо, пока Ольга наконец не обратила внимание:
– Заметил что-то?
Вместо ответа он плавно нажал на тормоз. Машина остановилась, Мазур жестом велел Ольге откинуться на спинку, перегнулся через ее колени, опустил стекло и поднял к глазам бинокль. Несколько минут не отрывался от окуляров.
На воде слабо светилась бледной рябью, осколками серебристой лунной дорожки напоминавшая нарукавный шеврон полоса – некое крохотное суденышко остановилось на реке почти напротив машины, явственно слышалось мерное тарахтение мотора, удерживавшего кораблик на месте, сопротивлявшегося течению.
– Катер? – спросила Ольга.
– Похоже, давешний катер... – не отрываясь от бинокля, сказал он. – Что-то я его на старом месте не вижу, кстати... Понимаешь, как только вышел на причал, сразу увидел – ползет что-то по реке, полное впечатление, что следит, как умеет... Как ни старайся, а мотор слышно.
– Думаешь, засекли?
– Если у них есть прибор ночного видения – что два пальца... Вот только сомневаюсь я, что номер разглядят на таком-то расстоянии. Скорее всего, интересно стало, что это за тачка в два часа ночи по берегу крутится...
Он бросил бинокль на заднее сиденье, тронул машину. Доехав до развилки, круто повернул, по-прежнему не зажигая ни фар, ни подфарников, врубил второй мост и стал взбираться наверх, к вершине сопки, бормоча сквозь зубы:
– Применим нашу старую тактику – поутру с вершинки оглядимся. До сих пор здорово выручало... Ну вот здесь и тормознемся. Раскладывай сиденья.
Он проснулся незадолго до рассвета – как по будильнику, успел настроить внутренние часы на такой распорядок. В салоне было прохладно, вокруг почти нет тумана – лишь в самой чащобе кое-где стоят меж деревьев зыбкие косые полосы. Значит, погода будет прекрасная. Лучше бы, конечно, ненастье, с ливнем и ветром, чтобы самые рьяные караульщики поневоле попрятались под крышу...
Ольга безмятежно дрыхла. Он вылез, бесшумно притворив дверцу, справил дела за ближайшим деревом, достал из машины плитку и заранее наполненный вчера чайник. Подсоединил маленький красный баллон, зажег, поставил чайник. С таким комфортом они еще не путешествовали. Интересно, куда эта дорога ведет? По ней, похоже, ездят много и часто...
Перешел на другую сторону, спустился под уклон метров на полсотни. Чутье его не обмануло, и место выбрал удачно – отсюда прекрасно видна переправа и поселок, когда солнышко поднимется повыше и паром заработает, можно осмотреться. А вот машину с того берега за деревьями хрен рассмотришь...
Повел биноклем. Не похоже, чтобы леспромхоз засыпал хоть на часок, – там по-прежнему грохотали краны, светили потускневшие с рассветом фонари, вниз, против течения, ушел черно-красный буксиришко, волоча с натугой черную баржу, груженную треугольными штабелями бревен. Еще один пароходик, черно-голубой, непонятно зачем отправился тем же курсом, держа ближе к правому берегу. Навстречу ему прошла длинная деревянная лодка с подвесным мотором – похоже, движение здесь оживленное... Интересно, во сколько паром начинает челночить? На том берегу, на причале, не видно что-то машин, жаждущих переправиться на этот берег...
Посмотрел в другую сторону – туда, где ночью выискивал лодку. Вот именно, утро вечера мудренее: подальше за деревней еще причал, пошире и подлиннее, и там не одни лодки – стоят еще три разнокалиберных суденышка. Вот только дома совсем близко, и, несмотря на ранний час, на причале мельтешат фигурки людей. Что-то носят в лодки, вот одна отвалила, под комариное зуденье мотора унеслась вниз по течению – хорошо идет, там наверняка стоит пара «Вихрей»... На рыбалку, что ли?
Услышав негромкий стук дверцы, обернулся: вылезла Ольга, зевая и потягиваясь. Заметила чайник, присела рядом на корточки – ну, присмотрит... Мазур вновь стал разглядывать переправу.
Забавное совпадение: в английском языке «to take the ferry», «сесть на паром», как раз и служит вежливым синонимом, смягченным обозначением смерти. Приказал долго жить. Сел на паром... Ну вот и не будем на паром садиться...
Правда, в сугубо узких кругах одно время бытовало еще и жаргонное выраженьице «сесть на винт». Родилось оно после визита советского крейсера в туманный Альбион. Крейсер был из новейших, и любопытный по должности народ никак не мог такого случая упустить. Ребята Мазура как раз и присматривали, чтобы всякие любопытные не бултыхались под водой, где не следует. И быстро засекли инкогнито с аквалангом (как позже выяснилось из газет – майора Ройял Нэви), увлеченно обозревавшего подводную часть корпуса.