Над крышей висел комок прозрачного света. Он был виден только магическому взору, но присутствие его ощущалось очень хорошо, кожа буквально горела от его близости, хотя ощущение это было скорее приятное. Разглядывая неведомое чудо, Илья догадался, что другой человек, не тот, кто эту конструкцию создавал, может, пожалуй, испытывать рядом с ним неприятные ощущения. То-то Егор и Фредел так жмутся и потихоньку пятятся назад, может, даже не совсем сознавая, что делают. Да и Амхин явно не но себе.
Госпожа Гвелледан смотрела на комок бесцветного сияния с лёгкой улыбкой, которая сделала её лицо прелестным.
— Он живёт, — произнесла госпожа Оринет и осторожно положила на снег зеркало. — Возьмите, Гвелледан, сама я не могу.
Леди директор подняла зеркало и осторожно подсунула его под сияние. Теперь комок словно бы лежал на большом сером блюде, а не прямо на крыше. Зачем это было нужно, юноша не знал, но, вытянув шею, внимательно следил за каждым действием женщин. Он чувствовал это туго свитое средоточие энергий как продолжение самого себя, как свою руку или ногу, однако с трудом понимал, что происходит с ним, когда госпожа Гвелледан вмешивается в его баланс и начинает что-то изменять.
— Это и есть ориор? — спросил громко, даже чересчур, и смутился, потому что все повернули к нему головы.
— Нет, — рассеянно ответила леди Уин Нуар. Она была очень бледна. — Это скинтиль. Заготовка. Ориор ещё нужно сформировать. Но то самое главное, что без вашей помощи ни я, ни Фредел не могли сделать, уже закончено. Куда будем опускать?
— Да, в принципе, можно и в подвал, — задумчиво отозвалась госпожа Оринет. — Или на цокольный этаж — гам есть подходящее свободное помещение. Какая, в общем-то, разница.
— Думаю, в подвал будет удобнее. Ну что? Будем опускать? — И потянулась к зеркалу, подложенному под слабо подрагивающий скинтиль.
— Я думаю, вам надо отдохнуть, а уже потом браться за дальнейшее. Работа не на один вечер. А молодого человека лучше всего отправить поспать.
— Не сейчас. Илья, вы в состоянии сейчас спуститься ко мне и побеседовать немного? Я не задержу вас.
— Конечно, в состоянии… — Он чувствовал себя на удивление бодрым, хоть садись и плети из мировых энергий ещё один такой же шарик.
— Тогда идёмте.
— Гвелледан! — предостерегающе окликнула госпожа Оринет.
— Я знаю, что нужно делать.
И звучало это так, что даже жёсткой леди Илитэ осталось лишь недовольно отвернуться. Над трепещущим скинтилем уже наклонился Фредел, словно бы пытался понять, откуда это взялось и что с этим можно сделать.
Юноша, шагая за директором, едва ли отдавал себе отчет в том, что с ним происходит. Он пребывал в состоянии, подобном эйфории, в котором и вовсе не хотелось задумываться о чём-либо. Происходящее казалось настолько естественным, что он даже не задумывался, чего ещё может хотеть от него госпожа Гвелледан. Разве это не ясно и так? Он украдкой смотрел на её плечи, хоть и скрытые плащом, но всё равно очень красивые, и дышал её ароматом, который, правда, скорее чудился ему, чем действительно ощущался.
Женщина пропустила его в свои покои первым и шагнула следом, стянула с плеч плащ, протянула одежду служанке.
— Идите, Илмеш. Оставьте нас.
Служанка нахмурилась, сворачивая накидку госпожи.
— Подать напитки, закуски?
— Нет необходимости. Если, конечно, молодой человек не слишком замёрз.
— Со мной всё нормально, — ответил он, стараясь не слишком настойчиво смотреть на неё. Хотя удержаться было трудно.
— Тогда идите. Нам надо поговорить, — она проводила Илмеш взглядом, потом перевела его на Илью.
Тот несмело улыбнулся. Но не получил того ответа, которого мог бы ожидать. Леди Уин Нуар смотрела на него со странным выражением, которого он не смог бы отгадать, даже если бы был поопытнее и если бы вообще стремился к этому.
— Мне нужно обговорить с вами кое-что. Чтоб в случившемся сейчас не осталось ничего… невнятного, — несколько мгновений женщина молчала, должно быть, размышляла о том, как выразить свою мысль. — В своё время, много лет назад… если точнее, то примерно триста… я весьма близко общалась с его величеством императором Серебряного мира. Думаю, что-то вы об этом слышали.
— Слышал, — юноша поневоле смутился, припомнив дарственную надпись в книге о магии Видящих, которую госпожа Гвелледан дала ему почитать.
— Уже тогда я была довольно опытным магом и очень интересовалась императорским Даром — не тем, на что он способен, а тем, что его величество чувствует, как видит мир и воспринимает энергию. И он согласился показать мне это. Он впустил меня в своё сознание и показал, как возводится ориор, как формируется и закрепляется в магической системе Вселенной. То есть проделал приблизительно то, что я сегодня сделала с вами, — она взглянула ему в лицо, и этот взгляд слегка отрезвил Илью, хоть он и не понял, почему. — Вы понимаете?
— Думаю, да.
— Я постаралась повторить сегодня всё, что тогда господин Рестер проделал, и так, как запомнила. Но, поскольку тогда наши отношения… были чрезвычайно близкими… Словом, тогда мы оба были во власти чувств, и отделить то, что я тогда испытывала к его величеству, а также то, что он испытывал ко мне, и я осознавала это… невозможно. Невозможно, потому что я так до сих пор и не знаю, какие именно ощущения управляют действиями Видящего мага.
— Понимаю.
— Хорошо, — женщина смотрела на собеседника вдумчиво. — Я хочу, чтоб вы поняли: всё то, что вы сейчас испытываете, не имеет никакого отношения к вашим истинным переживаниям. Это лишь память о том, что происходило триста лет назад между двумя совсем чужими для вас людьми, — ещё один вдумчивый, пронизывающий взгляд. — Вы понимаете?
— Да.
— У вас ведь есть девушка?
— Есть, — ответил Илья с ожесточением. Вопрос показался ему неуместным.
— Я рада, — вздохнула госпожа Гвелледан. — Прошу вас — помните об этом. Идите, вздремните немного. Думаю, сон — это то, что вам сейчас больше всего нужно. А потом проведите хоть немного времени со своей девушкой. Не надо больше сегодня работать. Самое основное уже сделано, осталось лишь закончить работу, с этим сможем справиться и мы с Фределом. Если возникнет необходимость, завтра вы поможете мне доделать всё, что нужно. А сегодня — не надо.
— Я не устал!
— Очень скоро вы почувствуете усталость. Но дело даже не в этом. Вам просто надо отдохнуть. Доверьтесь мне. Идите… — Юноша нахмурился и повернулся к двери. — Илья!
— Что?
— Не забудьте свой инструмент. — И показала на перстень, сиротливо лежащий на краю стола.
Он вернулся и забрал наследство бабушки, уже давно ставшее для него чем-то настолько своим, что уже и не оторвать. Забрал — и сам подивился тому, что мог забыть о нём. Что о нём пришлось напоминать. Смятение, в котором юноша пребывал в эту минуту, оказалось такого свойства, о котором не очень-то хочется задумываться, поэтому, даже поднявшись к себе в комнату и заперев дверь, он не понимал, что и почему делает. Разве что можно было списать это всё на усталость.