— Ладно-ладно, убедил. Не буду спорить. Так что он планирует делать?
— Он мне не сказал. Да и странно было бы, если б сказал. Вокруг него — ну, то есть не только него, но он один из лидеров — формируется ядро сопротивления лорду Ингену, так что повоевать придётся. А армию ещё готовить.
— Собирать из крестьян?
— Из каких крестьян? Из боевых демонов и тех магов, которые у него на контракте или на присяге.
— На чём?
— Ну служат нашей семье. Они воспринимаются как свои люди, им, конечно, платят деньги, но при этом смотрят на них почти как на членов семьи, всячески помогают. Но и ждут при этом большей отдачи. И верности. Их положение зачастую наследственное.
— Что-то я такое читал… В романах…
— В романах не пишут ни о чём таком, что не было бы уже придумано в реальности.
— Ну не зна-аю…
— Так когда твой отец сможет добраться сюда с армией? — нетерпеливо перебила Мирним.
— Думаю, что ему может понадобиться что-то около месяца…
— Месяц?! Да за это время нас тут всех уничтожат!
— Лорду Ингену надо ещё с Академией дела закончить, только потом он возьмётся за нас.
— Откуда такая уверенность?
— Я предполагаю. Иначе бы, думаю, атаковали сразу, не дали подготовиться.
— Школу разве захватить сложнее, чем несколько магических университетов, набитых крутыми чародеями? Может, Инген тоже что-нибудь там формирует? Какие-нибудь армии?
— Тогда почему он начал военные действия так рано? Только чтоб к празднику приурочить?
— Чтоб успеть перехватить Илью до его семнадцатилетия. Не успел, но пытался.
— Для этого войну не обязательно было начинать. И провозглашать себя императором — тоже. Захватил бы, совершил обряд — потом бы провозглашал. Видимо, идеи были.
— Может, он рассчитывал, что госпожа Гвелледан не станет спорить и сдаст школу?
— А он что — совсем идиот?
— Он просто рассчитывал, что ему удастся захватить Илью, — вмешалась Мирним. — План-то был продуман хорошо. Откуда ему знать, что Хамингия не у него, а у Ильи?
Они переглянулись. Юноша, конечно, рассказал друзьям, что за вещицу, оказывается, они вытащили из варесского дереликта. Ни на кого из них новость не произвела такого впечатления, как на Санджифа. Сын лорда Даро долго молчал с необычным выражением лица, потом робко попросил подержать символ императорской власти и осторожно вернул его другу. И теперь почему-то был уверен, что с ними четырьмя ничего по-настоящему плохого произойти не может в принципе.
— Ну да, — помолчав, согласился Илья. — Тогда б ему школа была просто не нужна — я бы не успел до неё добраться и в ней спрятаться. А тут всё начало развиваться не по плану.
— Думаю, он бы давно атаковал и просто смёл бы школу с лица земли, если бы был уверен, что ты не пострадаешь, — добавил Санджиф. — Военные действия — штука деликатная. Как лотерея: в битве может случайно погибнуть даже тот, с кем, по идее, ну никак не могло произойти ничего подобного.
— Думаешь, готовит что-нибудь эдакое?
— Видимо.
— Вот почему позарез нужно убрать из школы Ирбала, — вставила девушка.
— При чём тут Ирбал?
— Ирбал — из семьи его приближённых. Он ведь единственный остался после того, как Ферранайр и двое его дружков отсюда сделали ноги. Его могут использовать как-то, чтоб добраться до тебя.
— Как?! Что он может? У него нет шансов!
— Ага, ты о замысле Ферранайра догадывался, и казалось, что у него тоже нет шансов. А что в результате? Он же добился ну вообще всего, чего хотел. По факту у него ничего не вышло, но по сути-то…
Илья расстроенно пожал плечами. В словах Мирним, как это ни прискорбно, имелась толика истины, а поэтому и мысли, последовавшие за её словами, были малоприятны. А она, решив, что он с ней не согласен, рванулась защищать свои утверждения:
— Сам вспомни! Он с тобой тогда зачем подружился? Теперь уже однозначно понятно — чтоб тебя из школы выманить, чтоб до тебя лорд Инген мог добраться. Он с тобой сперва по-хорошему разговаривал, надеялся убедить. А когда не получилось…
— Слушай, хватит это всё твердить! Я и сам это понимаю!
— …Потом как он тебя ловко с территории школы выманил, а? Точный расчёт — за своей виверной ты не мог не кинуться. Хорошо, что хотя бы мастеров с собой догадался позвать. А если б нет? А потом ему, наверное, поручили просто за тобой следить, он и следил!
— Миру, но что Ирбал сейчас может сделать, сидя в осаждённой школе? — миролюбиво возразил Санджиф. — Выманить Илью за пределы защитной системы? Фантастика. Он же не такой дурак.
— Мало ли что можно придумать! А если в момент нападения у него будет задача напасть на Илью сзади, оглушить и повязать до момента, когда к нему успеют люди лорда? Или там инструмент отобрать…
— Я и без инструмента сумею пользоваться своими способностями Видящего.
— Хочешь попробовать сражаться без инструмента? Отдай мне его на хранение.
— Ну-у нет!
— Вот видишь!
— Даже если Ирбал и затевает что-нибудь эдакое, мы же не можем пойти к директору и объяснить, мол, так и так, дружок Ферранайра может поступить так-то и так-то, поэтому давайте-ка вышвырнем его из школы.
— Значит, надо сделать так, чтоб он сам не выдержал и ушёл отсюда.
— Это как? — не понял Илья.
— Да просто устроим травлю. Если постараться, можно убедить других ребят, что Ирбал — шпион лорда Ингена. Очень даже убедительно.
— Это мерзко! — отрезал Санджиф.
У него потемнели глаза, и взгляд стал таким же, каким сын лорда смотрел на людей самопровозглашённого «императора», явившихся к стенам уинхалльской школы требовать, чтоб госпожа директор допустила их внутрь. Мирним смутилась.
— Но это же необходимо!
— Никакая необходимость не может оправдать недостойный поступок.
— Да, ёлки, что тебе дороже — друг или свои принципы?!
— Я думаю, мой друг не станет требовать от меня совершать мерзости. Потому он мне и друг, — изрёк отпрыск знатного Дома, и Илье снова показалось, будто за спиной его одноклассника на миг призрачно замаячили стяги с родовыми символами Даро и стройные ряды его благороднорождённых предков.
— Ладно, а если я сама сделаю всё? — Мирним топнула ногой.
— Я очень прошу тебя этим не заниматься, — и сказано это было таким тоном, что девушка лишь недовольно умолкла и рассерженно покосилась на Илью.
Тот хранил гордый нейтралитет. Ему нравилась великолепная позиция Санджифа, а доводы подруги казались во многом убедительными, потому что гармонично сочетались с неприязнью, которую юноша испытывал к Ирбалу. Друзья Ферранайра и он сам сейчас уже прочно ассоциировались у него не с теми обидами, которые эти чванливые детки богатых родителей наносили ему в первый год учёбы, а с той нелепой, дурацкой ситуацией, в которую они поставили его позже. Кому нравится чувствовать себя идиотом?