– Ты такой сладкий – хоть к ране прикладывай! – хмыкнул Козма. – Днем хотел нас убить.
– Как раз не хотел, думать решить дело миром, – заторопился евнух, но Козма, отмахнувшись, пошел к костру, пылавшему рядом с раненым Роджером. Над огнем уже кипел котел, от которого тянуло аппетитным парком, на углях шипело и скворчало нечто вкусное. Оба оруженосца суетились рядом. С помощью их Козма переодел все еще пребывавшего в беспамятстве рыцаря в чистую одежду, уложил его на кошму, примостив под голову дорогую сердцу Роджера седельную сумку. Затем все же заставил Иоакима стащить с себя рубаху и обработал его раны. Уксус лился на живое мясо, Иоаким шипел от боли, но не ругался. Терпел, и когда Козма зашивал раны.
– Мясник! – буркнул Иоаким по-русски, когда лечение закончилось. – Садист! Когда-нибудь не выдержу…
– На себя посмотри! – засмеялся Козма, пряча иголку в сумку с инструментами. – Кто кромсал бедных сарацин, как маньяк?
– Некоторые чистюли убили из арбалета втрое больше, – ехидно отозвался Иоаким. – С безопасного расстояния, без всякого вреда для здоровья. В отличие от честных воинов, не жалевших живота своего в передовых рядах…
– Наливай! – прервал его Козма, извлекая из горы трофеев серебряный кубок. – Знаю ведь, что нашел…
Иоаким без долгих уговоров достал сосуд и наполнил кубок друга. Щедро набухал напитка и себе. Вопросительно глянул на Гуго с Бруно. Те засуетились, роясь в добыче, но отыскали какие-то чаши. Робко протянули господину. Тот демократично напустил оруженосцам влаги до краев. Встал.
– Помянем братьев наших, погибших на этом поле! – сказал Иоаким по-латыни. – Да сотворит им Господь вечную память и упокоит в царствии своем!
– Аминь! – подтвердил Козма.
– Амен! – повторили оруженосцы.
Все четверо осушили кубки и расселись на кошмах. Гуго расторопно подал на трофейном серебряном блюде куски жареного мяса, которые успел приготовить на углях.
– Вкусно! – оценил Козма, прожевав. – Это что?
– Конская печень, – пояснил Иоаким. – Битых лошадок много, но мясо их жесткое, да и воняет потом. Печень – в самый раз!
– Хорошо, что не человечья! – отозвался Козма. – С вас станется, добытчики.
– Обижаешь! – надулся Иоаким.
– Зато выпивка хороша! – продолжил Козма. – Это сикер?
– Возможно. Какая-то водка. Или спирт. В сарацинских сумках нашли. Может, евнух твой прикладывался – ишь, издалека посматривает! Только фиг ему обломится! А водка славная – в голову ударило. Не знаю, как будет поутру, но сейчас хорошо.
– Не забудь закусить!
Друзья принялись за еду. Гуго ловко выхватывал из котла кинжалом огромные куски вареного легкого и печени, бросал их на блюдо. Каждый из четверых у костра брал понравившийся кусок на лепешку и жевал, хукая на горячее и слизывая с губ вкусный мясной сок.
– Повторим! – предложил Козма, протягивая кубок.
Иоаким молча потянулся за баклагой. Пока он наливал, Гуго с Бруно смотрели на друзей с нескрываемым обожанием.
– Что это вы? – удивился Козма.
– Можно мы будем служить вам всегда! – выпалил Гуго.
– Почему?
– Вы добрые люди. Рыцари, но не гнушаетесь делить стол с простыми воинами. Вас любит Господь.
– С чего взял?
– Вы уцелели в жестокой сече, где погибло столько воинов! На тебе, господин, даже ран нет, хотя мы видели, как стрелы летели в тебя роем! И падали бессильные под ноги… Из всех наших остались живы только мы – потому что стояли рядом с вами. Это милость господня…
– Говорил я тебе, что здесь люд наблюдательный! – сказал Козма Иоакиму по-русски. – Все подмечают. Это не у нас: бежишь утром на работу на автопилоте, по сторонам не смотришь… Кстати, почему, Аким, на тебе раны есть, а на мне – ни царапинки? Почему стрелы, летевшие в меня, падали бессильные?
– Будет тебе! – ответил Иоаким, притворно роясь в сумке.
– Свой блок на меня повесил?
– Ты ж стоял со своим арбалетом, как телеграфный столб в чистом поле. Чудо, а не мишень! Я хоть за щитом прятался…
– Скотина!.. А если б выглянул из-за щита – и тебе в глаз?!
– Если бы да кабы… – пожал плечами Иоаким. – Что сейчас считаться? Подержал немного блок, когда рядом стояли, потом уже сил не было. Сам знаешь, долго не могу. Когда ты с дубиной на сарацин набросился, я еле шевелился…
– Собирался хоть раз тебя спасти. Надоело быть обязанным жизнью. Скоро пальцев на руках не хватит все случаи пересчитать.
– Ты свой счет оплатил и закрыл.
– Не припомню.
– Когда вышел в то утро на дорогу.
– А ты бы не вышел?
– Не знаю…
– Может, и вправду следовало остаться в лесу и позволить сарацинам тебя увести, – задумчиво сказал Козма. – Вызвал бы затем по рации Диму Колбина, тот прилетел на автожире, и мы бы этих козлов из автомата…
– Хорошая мысля приходит апосля?
– Просто побоялся, что они тебя на месте прирежут. Ты ж у нас в языках не силен. Сказал бы не то…
– Знал я, что сказать. Но все равно спасибо. Без тебя не выбрались бы.
– Рано благодарить! – заметил Козма, оглядываясь на мрачные холмы из конских и людских трупов (языки пламени выхватывали их темноты). – Не дошли пока…
Он вдруг заметил, как оба оруженосца с напряженным вниманием следят за их беседой, переводя взоры с лица Козмы на лицо Иоакима – и наоборот.
– О людях забыли! Они, наверное, думают: из-за них спорим!
– Вы будете с нами все время, что мы останемся в Леванте, – сказал Иоаким оруженосцам по-латыни.
– Это долго? – поинтересовался Гуго.
Иоаким в ответ только пожал плечами. Оруженосцы понурились.
– Дай им денег! – посоветовал Козма. – Здесь это главная награда. Награбил, ведь? Мародерствовал?
– Здесь нет мародерства, – спокойно ответил Иоаким, – Только добыча. Ее мы собирали по древнему праву и в полном согласии с другими победителями. Договорились. Сеиф забирает обратно коней, что продал нам в греческом селении, а также оружие и снаряжение павшей пехоты. Возвращает свое, короче. Рено приватизирует лошадей убитых сарацин, их снаряжение. Нам с тобой и оруженосцам выделяют десять коней на всех по нашему выбору. Что каждый нашел на мертвых телах, принадлежит только ему.
– А Роджеру?
– Ему ничего не надо. Он святой.
– Кто так решил?
– Ты не заметил? Мы бились дважды до Масличного ущелья, он не взял себе даже гвоздя.
– Если вдруг возмутится вашим дележом?
– Каждый отдаст ему треть добычи.
– Все предусмотрели… Так есть деньги?