– Это тебе, – сказал странный русский. – Если побожишься, что отдашь его на галеру.
– Он христианин? – спросил Костас, машинально ощупывая монеты в ладони. – Или язычник?
– Магометанин.
Грек изумленно посмотрел на русского и подбежал к пленнику.
– Ты поклоняешься Магомету? – спросил на арабском.
– Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его, – тусклым голосом ответил тот тоже по-арабски.
– Держи! – грек высыпал серебро обратно в руку русского. – Не надо денег! Крест целую! Определю его так, что он каждый день будет жалеть, что родился на свет. Долго будет жалеть!
– Только смотри, чтоб не убежал по пути, – сказал русский, возвращая монеты в свой кошелек. – Он очень умный и хитрый. Целое войско ловило его несколько лет.
– Сейчас же велю слугам заковать его цепи! – успокоил Костас.
Русский молча поклонился и пошел прочь. "Надо было взять серебро! – запоздало спохватился купец, глядя ему вслед. – Благому делу не помеха". Но бежать вослед русскому было неловко, и Костас успокоил себя тем, что хороший раб достался ему даром. Капитан военной галеры не даст за него десять ногат. Семь – и то, если хорошо поторговаться. Но если вычесть три, которые он собирался заплатить русскому… Зато придется ждать прихода в порт военной галеры. Серебро все-таки следовало взять…
* * *
– Ты мне будешь, как брат. Я всегда хотела, чтобы у меня был брат. Не такой, как Володька, – пьянь, родной отец выгнал… Поганые пришли, все равно не перестал бражничать, самой все делать пришлось… В Галиче его чудрилой звали, теперь в Новгороде Северском так зовут… Не с кем поговорить, не на кого опереться. Игорь то в походе, то на охоте. Всю жизнь одна…
– Я не могу быть твоим братом, и ты это знаешь. И я не хочу быть твоим братом.
– Будешь другом.
– Таких друзей, случается, убивают – даже у нас. Вместе с подругами. Я не хочу, чтобы тебя убили из-за меня. Уеду.
– Сгинешь!
– Не сгину.
– Через Поле Половецкое, в Тмутаракань! После войны с погаными? Не пройдешь!
– Один раз уже прошли.
– Тогда вы не были людьми. И никто не видел в вас врагов! Или рабов…
– Постараемся, чтобы и сейчас не увидели.
– У тебя рука не зажила. Как поедешь?
– В пути заживет.
– Что так влечет тебя? Сам говорил: предали вас там, не заступились!
– У меня жена, дети. Сын маленький. У меня сердце болит, когда думаю, что он будет расти без отца.
– Ты любишь жену?
– Люблю.
– Посмотри мне в глаза! Лжа! Зачем обманываешь?
– Я люблю ее!
– А она?
– Увидела б нас сейчас – убила! Не посмотрела, что княгиня! Что тебя поколения поэтов воспевали… Иногда я ее даже боюсь.
– А едешь!
– Еду… Загостился, пора и честь знать.
– Ты здесь не гость! Надежда и опора… Сейчас, когда поганые ушли, самое трудное время. Земли без князя – лакомый кусок! Много охотников найдется. Мне одной не устоять. Города и веси пожгли, войска нет, советчиков добрых нет. Улеб убит, Вольга едет с тобой, другие воеводы старые…
– Игорь вернется.
– Если будет на то воля божья.
– Вернется обязательно. Я знаю.
– Откуда?
– Как тебе это объяснить… В моей стороне знают о том, что будет в русской земле на много лет вперед. Мы это называем историей. Игорь вернется.
– За выкуп?
– Убежит. Со товарищи.
– Наверное знаешь?
– Наверное.
– Когда убежит?
– Точных сведений нет. Или этим летом, или следующим. Может через одно лето.
– Два лета без князя? Меня разорвут!
– В старые времена княгиня Ольга правила Русью много лет. Без мужа.
– У нее были варяги. Они убивали всякого, кто шел против Ольги, потому что хотели князем ее сына – из своих. Кто заступится за моих сыновей?
– Святослав Киевский. Ярослав Галичский.
– Двадцать лет тому Святослав выгнал Игоря из Чернигова. Думаю, что Олега с Тудором на помощь присылал не спроста. Сыновей у него много, а земель мало. Свое хотел охранить. Останется Игорь у Кончака еще на лето, или, не дай бог, сгинет – Святослав придет первый. Ярослав далеко в Галиче, сейчас ему не до наших земель – с боярами своими лается. Хочет на столе после себя пащенка оставить, от Настасьи прижитого. Поэтому так легко сына от законной жены выгнал, когда бояре на него пожаловались. Был бы здесь Всеволод Курский! Или хотя бы сын мой старший!
– Ты справишься.
– Коли ты будешь рядом!
– Справишься и без меня. Ты сильная. У нас бы президентом была.
– Это кто?
– Самый главный князь. Как здесь Святослав киевский. Только у нашего президента власти больше, его все боятся.
– И свои?
– Свои даже больше, чем враги.
– Его дочку спасал?
– Его.
– Тогда он тебя богато наградит. Огнищанином сделает.
– Я не хочу быть у него огнищанином.
– А у меня?
– У тебя согласился бы. Если б ты была президентом…
– Я не могу быть у вас. Я и здесь не могу.
– Сможешь, если захочешь!..
– Зачем ты целуешь мне руки?!
– У нас так принято. Когда хотят выказать женщине свое уважение и восхищение.
– Волосы у тебя мягкие, а на вид – жесткие… Не смотри на меня так – бабе плакать не возбраняется. Даже княгине…Сослужишь мне последнюю службу?
– Все, что прикажешь…
* * *
Якуб поклонился и встал смирно, вопросительно глядя на княгиню. "Сказать? – подумала Ярославна и тут же решила: – Позже. Иначе он ни о чем другом думать не сможет".
– Сколько у нас полона? – спросила, хотя и так знала.
– Две тысячи будет, – быстро ответил Якуб. – Всех в Новгород Северский повели – здесь не разместить, своим жить негде. А оружие поганых Тудор забрал, – пожаловался Якуб. – Хоть бы наше вернул, что у дружинников Игоря было. Сто возов нагрузили!
– Мы так уговорились, – пожала плечами Ярославна. – Полон – нам, оружие – ему. Его воям нужна добыча, кровь-то лили!
– Хороший меч стоит, как три раба, – возразил Якуб.
– Не станем мы менять мечи на русских воев! – строго сказала Ярославна. – Полон на полон, так всегда было.
– Князей и бояр все равно придется выкупать, – вздохнул Якуб. – Да и дружину. Наших в полоне поболее.