— Но вы же, наверное, позавтракаете? — спросила она деловито. Тон у нее стал более любезным. — Я сейчас приготовлю. Садитесь. Я налью вам минеральной воды. До завтрака очень полезно. У нас есть свинцовая примочка, ее нужно приложить к синяку. Одну минуту, я достану. А Иван Александрович давно уехал?
— Он, по-моему, еще здесь, — пролепетала Варвара, отпихивая Тяпу, которая лезла ей в лицо, — хорошая, хорошая собака. Ушастая собака, веселая собака.
У Тяпы правда были непропорционально большие уши — торчком, отчего она напоминала летучую мышь. И общий колер — желтый, серый, коричневый, а по бокам черный — неопровержимо свидетельствовал о том, что это настоящая, неподдельная, чистопородная дворняга.
— Фу, Тяпа! — зачем-то еще раз сказала Анна Семеновна, хотя всем было ясно, что слушаться ее Тяпа вовсе не собирается. — Отстань от девушки. Сейчас будем завтракать.
Тяпа немедленно облизала Варваре лицо, задев порванную губу, потом бодро соскочила с Варвары и стала поддавать ушастой головой ее ладонь — ждала, когда, наконец, Варвара догадается, что с ней нужно поиграть.
— Вот примочка. Надо было приложить сразу, синяк рассосался бы быстрее. Все равно, приложите сейчас.
— Спасибо, — пробормотала Варвара.
— Что вы хотите на завтрак? Овсянку? Омлет? Творог? Йогурты? Ветчину?
Варвара попятилась и чуть не наступила на Тяпу, чем страшно ее обрадовала. Тяпа весело забрехала.
— Я… не знаю. Спасибо большое. Я… чайник поставила… и мне совсем не хочется есть.
— Ну, поесть все равно придется, — решительно заявила Анна Семеновна, — чай или кофе?
— Доброе утро, — издалека произнес Иван, — фу, Тяпа!..
Моментально наплевав на Варвару, Тяпа ринулась к нему, скользя когтями по бесценному паркету, и стала прыгать, кидаться, припадать на передние ноги и взлаивать от переизбытка эмоций.
— Доброе утро, Иван Александрович. Что приготовить на завтрак?
— Овсянку, ветчину, джем, тосты, кофе, — ответил он, не раздумывая, как на уроке. Сидя на корточках, он чесал желтое Тяпино пузо, Тяпа от счастья дрыгала лапами и ухмылялась во всю пасть. Как только он поднялся, она вскочила, опять припала на передние лапы и стала носиться вокруг овального стола, на виражах притормаживая шеей.
— Что за собака! — сказала Анна Семеновна весело. — Не собака, а наказанье божье.
— Ты позвонила? — спросил Иван у Варвары, подошел и поцеловал ее.
Все как надо — утренний поцелуй, свежевыбритая вкусно пахнущая щека, королевский замок, приветливая прислуга, кофейный дух и даже собака на заднем плане.
«Немедленно бежать, — пронеслось в голове у Варвары. — Сию же минуту и до канадской границы. Нигде не останавливаясь».
— Как это я забыл? — спросил Иван, ничего не подозревавший о канадской границе. — Надо было вчера примочку приложить! Сегодня уже поздно. Ты позвонила?
— Я… позвонила, — согласилась Варвара. Сердце как бешеное молотило в избитые ребра. Нужно уходить. Здесь нельзя оставаться. Она все обдумает потом, но оставаться здесь нельзя.
— Я сказала Тане, что приеду к ней на работу. Она сегодня в поликлинике на приеме. И шефу позвонила. Странно, но меня почему-то пока не уволили.
Иван неопределенно хмыкнул.
— Наверное, я даже не буду завтракать, — храбро заявила Варвара, отступая в сторону коридора. Иван, поджав босые ноги, сидел на высоком стуле, жевал тост и смотрел на нее с интересом. — Я сейчас оденусь и поеду. Большое спасибо.
— Во что?
— Что — во что?
— Во что ты оденешься?
Варвара посмотрела на него беспомощно, и, по мере осознания этого важного вопроса, на лице у нее стал проступать ужас. Иван отвернулся.
Ее немедленная готовность бежать — неважно куда, лишь бы из его дома, — злила его. В конце концов, он ничем ее не обидел. Он все сделал как надо, даже уколы. Он честно сказал ей, что хочет ее. Это вызвало такую панику?!
— А моя одежда?..
— Одежды никакой нет. Можешь посмотреть в ванной на то, что осталось. Ну, куртка, конечно…
— Куртку я сейчас отнесу в химчистку, — вступила Анна Семеновна, — они вернут через три часа. Наверное, придется подождать.
— «Молнию» тоже нужно менять.
— Поменяем, — сказала Анна Семеновна, — садитесь, пожалуйста, все готово.
— Иван, я не могу здесь оставаться, — выпалила Варвара, как только домработница скрылась в коридоре. Варвара подивилась ее проницательности — или вышколенности?
— Ну и не оставайся, — ответил он холодно, — уходи. Хочешь, я дам тебе свои брюки?
— Они на меня не налезут! — закричала она. Ей хотелось заплакать. — Ты что? Не понимаешь?
— Нет, — отрезал он, — не понимаю.
Она шмыгнула носом.
Как сказать ему, что она должна бежать, спасаться, или случится что-то такое, что изменит ее жизнь навсегда, и она не справится с этими изменениями?!
Ей не место в замке, а он не может, не должен говорить с ней так, как будто она на самом деле его интересует, и целовать ее утренними поцелуями, и тискать ее грудь, и обещать какое-то продолжение, и чесать желтое собачье пузо, сидя на корточках, — от движения его рук у Варвары мутилось в голове.
Этого. Не может. Быть.
Когда она говорила себе так — именно так, раздельно и твердо, — оставался еще шанс на спасение, но этот шанс следовало использовать немедленно, иначе он растает.
Оказывается, уйти можно только в лифчике и трусах. Есть еще халат. Если попросить, может, дадут «на вынос»…
— Я загрузила вашу юбку и блузку в машину, — объявила вернувшаяся Анна Семеновна, — потом мы все высушим. Юбку кое-где нужно зашить, а блузку, наверное, лучше больше не носить. — Варвара покраснела так, что синяк набряк черным. Иван пил свой кофе и на нее не смотрел. — Тем не менее во всем этом можно добраться до дома. Куртку в чистку я отнесу и отдам вставить «молнию». После обеда все будет в порядке.
— Ну и отлично, — сказал Иван равнодушно, — спасибо за завтрак. Я должен ехать.
Не взглянув на Варвару, он поставил свою кружку, почесал за ухом присмиревшую Тяпу, улегшуюся у него под стулом, и ушел.
Варвара поднялась и подошла к окну. Улица внизу была совсем незнакомой.