— Не бойся, — сказал он и улыбнулся, — ты храбрая сыщица, а вовсе не какая-то там размазня!
— Я не размазня, — медленно подтвердила Варвара. — И еще журнал. Когда тот вез меня в машине, я лежала на журнале, прямо на желтой наклейке. У нас все журналы с такими наклейками приходят, значит, это кто-то из компании. И мне кажется, что я знаю — кто.
— Кто?
— Завтра утром я скажу точно.
— Говори сейчас, — приказал он, — что еще мы будем утра ждать!
— Нет. Завтра. А если это не он?
— А если это он? — спросил Иван сердито.
* * *
Он забеспокоился, когда ему позвонила Лина и сказала, что у нее только что была Варвара Лаптева.
Полоумная девка все же затеяла расследование, как будто украли галоши, а не полмиллиона франков! Он собирался ехать за ней, если бы только она оказалась в своей квартире, хоть не признавался себе в этом, а она возникла на пороге его дома, как будто явилась прямо из его мыслей!
— Мне надо выяснить все, до конца, — твердила она упрямо, — и найти эти деньги, чтобы твой приятель Паша не думал, что их на самом деле украла я!
— Паша так и не думал. Так думал только я. И то не долго.
— Помоги мне, Иван.
— Как?
— Давай завтра вечером съездим в одну компьютерную контору. Я с утра туда схожу и попробую подготовить почву. Она называется «Электроникс Плюс», там работал Петр Борисович. Я хочу, чтобы ты посмотрел его компьютер и сказал, можно ли залезть в него и узнать обо всей комбинации с деньгами.
— Если ты говоришь, что этот третий с твоей работы, при чем тогда Петькина контора?!
— Ты мне поможешь?
— Да. Но я хочу знать, при чем тут контора?! И как ты собираешься потрошить их компьютеры? Тебе никогда в жизни никто не разрешит! Если бы это была моя контора, я ни за что не разрешил бы чужим людям копаться в компьютере моего сотрудника!
— Я уговорю ее хозяина.
— Ты меня пугаешь, — пробормотал Иван.
— А если мы найдем эти деньги? Ты будешь рад?
— Я буду просто счастлив, но я не понимаю…
— Тебе и не надо ничего понимать, — сказала Варвара с железобетонным женским превосходством, — ты мне просто помоги. Договорились?
Он смотрел на нее и молчал, а она думала только о том, что ни слова не сказала ему ни про жалюзи, ни про люльку, в которой работали нерадивые мойщики окон.
* * *
Утром она наотрез отказалась доехать с ним до работы.
— Не надо меня везти! Я сама прекрасно доберусь!
Он злился от беспокойства за нее и не хотел, чтобы она это заметила. Ее вчерашняя идея не слишком ему нравилась, но он понимал, что она уже все придумала и мешать ей не стоит.
Полночи он рассматривал ее и удивлялся тому, что она спит рядом с ним, и что она оказалось такой умной и решительной, и все придумывал, что скажет о ней его насмешливая мать.
Только никаких официальных фотографий.
Варвару он станет показывать живьем, и пусть все думают, что хотят!
Потом он ее разбудил, и это было так здорово, так остро, и забирало все силы, и он проспал бы, если бы не будильник, который невозможно выключить с первой попытки!
— Я не понимаю, почему не могу тебя подвезти. А если мне хочется?
— А если мне не хочется?
Он выглянул из своей ванной — свежевыбритые щеки, короткие волосы, необъятные плечи под расстегнутой льняной рубахой, слаксы с безупречными складками.
Как он сказал — я работаю хозяином жизни?
И удивился — разве по мне не видно?
Варвара отвела глаза. Вчера, когда они ели мясо и запивали его красным вином, а потом сидели на ковре перед камином, прижавшись друг к другу, все было не так. Он был в джинсах и майке, а она в халате, а потом не стало ни джинсов, ни маек, ни халатов, а сейчас в несентиментальном утреннем свете все казалось другим. Варвара снова чувствовала себя замарашкой и косилась на свои побитые сапоги, валявшиеся у входной двери, и одергивала юбку, и теребила верхнюю пуговицу на кофте, все не могла решить, что лучше — застегнуть или расстегнуть.
Джинсы, свитера, ботинки на толстой подошве и… «Харлей Дэвидсон»!
— Что ты бормочешь?
— «Харлей Дэвидсон», — выпалила Варвара. Рубашку он застегнул, и на него можно было смотреть относительно спокойно. Вот уж никогда она не думала, что расстегнутая мужская рубашка может приводить ее, Варвару Лаптеву, в состояние гипнотического транса!
В два глотка он выпил свой чай.
— У тебя когда-нибудь был мотоцикл?
— Ты что? — Варвара как будто даже обиделась. — С ума сошел?
— Черт его знает, — сказал он, подошел, взял ее за волосы и поцеловал в шею, над расстегнутой верхней пуговицей, — по-моему, да. Сошел.
Кое-как ей удалось отвязаться от его предложений «подвезти», и пообещав, что позвонит ему, как только окажется на работе, она выскочила на утреннюю улицу и зашагала по ней в сторону метро.
Нельзя поминутно думать только о нем, уговаривала она себя. Это очень глупо. У тебя есть дело, и ты должна довести его до конца хотя бы потому, что без тебя никто не доведет его до конца! Ты уже все придумала, ты умница, он сам сказал тебе, что ты не какая-то там размазня! Последнее усилие, и все станет на свои места. И не смей раскисать. Поду-умаешь, какая тонкая натура! Все тебе кажется, что бьют часы и карета превращается в тыкву, а кучер в крысу! Нет, не карета. Пожалуй, «Харлей Дэвидсон», так будет вернее.
Варвара засмеялась, до смерти напугав какого-то смирного дядечку, тащившегося перед ней, и нырнула в метро. Ехать было не слишком далеко, но очень неудобно, и она многое передумала, пока добралась до старого жилого дома, где одно крыло занимали офисы.
Было еще рано, и длинноволосые гении не толпились на лестничной клетке возле низменных консервных банок и стульев с вылезающим поролоном. Без помех Варвара взобралась на третий этаж и немного подышала перед латунной табличкой «Электроникс Плюс».
С чего она взяла, что они начинают работать так рано? Может, все закрыто и зря она так старательно готовилась?
Дверь была открыта, но коридор пустынен и тих, должно быть, гении только начинали собираться. Варвара осторожно прикрыла за собой дверь и некоторое время постояла в полумраке, прикидывая, куда ей лучше пойти первым делом.