Все мышцы напряглись, каждая клетка тела вопила, умоляла о близости с этой прекрасной… и снова недоступной женщиной.
Она выглядела как всегда: безупречно и немного отстраненно. Полный самоконтроль и холодная вежливость, ничего больше.
Прошедшей ночью Коннор познал другую Линду — воплощение женственности, чувственности и страсти столь горячей, что сейчас ему было больно видеть привычную Линду Чериш, Снежную Королеву.
Куда его способна завести страсть?
— Смущены и не знают, куда девать глаза.
Тонкие брови изящно выгнулись в изумлении.
— Ты о ком?
— О нас. Ты смущена — и прячешься за потерей памяти, я смущен — и злюсь на самого себя. Мы снова вернулись в прошлое, ведем себя, как несколько месяцев назад. Тогда я впервые увидел тебя вблизи и… и возжелал, выражаясь по-библейски.
Линда изо всех сил старалась не отвести взгляд, и Коннор прекрасно это понимал. Помедлив секунду, она повернулась и пошла прочь, уронив полотенце на песок.
Коннор мрачно наблюдал, как она скидывает парео и входит в воду. Бикини почти не прикрывало белоснежную кожу, чуть тронутую золотистым загаром. Линда поплыла легко и умело.
Она словно убегала от Коннора.
Он должен это изменить.
Линда плавала до тех пор, пока все мышцы не взмолились об отдыхе. Только тогда она выбралась на берег и легла на песок. Коннор лежал в шезлонге на открытой веранде дома и, судя по виду, был полностью погружен в книгу, но это не могло ввести Линду в заблуждение. Он наблюдал за ней очень внимательно. Линда нарочно отвернулась и стала смотреть на океан. Бесконечная синева сливалась с синевой неба, такой же беспредельной, солнце ласкало кожу, легкий ветерок нес прохладу и покой. Покой… Давно она не испытывала этого чувства.
— Ты сгоришь.
Коннор подошел бесшумно, и Линда вздрогнула, увидев его в полуметре от себя. Взгляд мужчины бесстыдно скользил по ее плечам и груди. Она почувствовала, как загорелись щеки.
— Скоро пойду в дом.
— Не скоро, а сейчас.
Он сказал это вежливо, но твердо. Линда села и отбросила черную прядь, упавшую на глаза. Ее ответ был столь же вежлив. Интонационно.
— Поди к черту, будь так добр.
Коннор рассмеялся и ушел в дом первым. Линда поплелась за ним. Ощущение покоя покинуло ее.
Она приняла душ и переоделась, затем убрала растерзанную постель, почему-то стыдясь на нее смотреть. Скомканные и разбросанные подушки слишком живо напоминали о случившемся ночью.
Когда она спустилась вниз, в доме стояла тишина, но присутствие Коннора ощущалось в воздухе. Напряжение. Опасность. Беспокойство.
Он опять лежал на шезлонге. Теперь книжка прикрывала его лицо. Судя по всему, Коннор спал.
Линда села неподалеку, бросая на него косые взгляды. Почему она его боится? Да, она совсем не знала этого человека, и память здесь ни при чем. Она его в принципе не знала. Сердцебиение, учащенный пульс, жар во всем теле — все это только реакция женщины на присутствие великолепного самца, ответ организма на мощное сексуальное притяжение, химическая реакция, если угодно. Но кто такой Коннор на самом деле, оставалось для нее тайной.
И вся ее прошлая жизнь — тоже.
Это пугало Линду более всего, внося разлад во всю ее систему мироздания.
Коннор лениво приоткрыл один глаз и сонно поинтересовался:
— Что-нибудь нужно?
— Да. Где стиральная машина? И где взять чистое постельное белье?
— Прачечная сразу за кухней. Белье в комоде, в коридоре, где спальня. Помочь тебе застелить постель?
— Нет, спасибо.
Это вырвалось слишком поспешно, Линда даже удивилась своему испугу. Вопрос прозвучал вполне невинно, вернее, прозвучал бы так, если бы его задал любой другой человек.
Она неоправданно долго возилась со стиральной машиной, затем долго и придирчиво выбирала постельное белье, а потом целую вечность стелила его. Только плюхнувшись на чистые простыни, пахнущие свежестью, она почувствовала облегчение, почти радость. Абсолютно нелогичную. Впрочем, женщина, с утра пораньше потерявшая память, имеет право быть нелогичной. Линда неожиданно улыбнулась и громко сказала:
— Вот так. Это изгонит тебя отсюда, Коннор Брендон.
Она лгала себе. Незримо Коннор Брендон лежал рядом, в ее постели.
Она неожиданно для себя задремала и так же внезапно проснулась, каким-то шестым чувством ощутив приближение человека, мысли о котором не оставляли ее даже во сне. Стук в дверь заставил Линду едва ли не подпрыгнуть на месте. Она заметалась по комнате, торопливо надела купальный халат, потом подошла к двери и распахнула ее. Коннор стоял на пороге, слегка улыбаясь и глядя на нее сверху вниз до отвращения понимающим взглядом. Линда проглотила комок в горле и выдавила:
— Да, Коннор?
— Я подумал, не хочешь ли ты чего-нибудь выпить?
— Ты собираешься меня подпоить?
И прикусила язык, но было уже поздно. Господи, что за чушь она несет!
Брови Коннора взлетели вверх, а улыбка стала шире и ехиднее.
— Я имел в виду кофе, а ты?
Простой здравый смысл подсказывал: им предстоит прожить здесь вместе целую неделю, так не стоит ли наладить легкие дружеские отношения, вместо того чтобы постоянно язвить и подкалывать друг друга? Глупо искать в каждом его слове двойной смысл, а в каждой фразе непристойный намек. Коннор Брендон достаточно интеллигентен, чтобы обойтись без этого.
Она вздохнула и произнесла почти спокойно:
— С удовольствием выпью чашку чая. Потом думаю пойти прогуляться.
— Что ж, почему бы и нет.
Пока чайник закипал, он показал ей подсобные помещения, заметив, что она может пользоваться всем, что ей может понадобиться. Линда с любопытством рассматривала книжные полки, на которых стояли книги по истории, религии, бизнесу, а также богатая коллекция классической литературы.
— Широкий выбор, хотя несколько эклектичный.
— У меня разнообразные вкусы. Куда хочешь пойти? До противоположной стороны острова около получаса бодрой ходьбы, но если не взбираться на холм, то кружная дорога займет у нас еще минут двадцать.
— Ты вовсе не обязан идти со мной.
— Да, но тебе понадобится проводник.
Вероятно, именно так жмурится сытый лев, прихлопнув тяжелой лапой загнанную «про запас» антилопу.
— Что ж, спасибо.
— Не за что.
Меняя туфли на кроссовки, Линда сердито думала о том, что у Коннора, судя по всему, имеется какой-то скрытый план. Ее не на шутку тревожил какой-то странный холодок, мерцавший в глубине насмешливых золотистых глаз.