Когда Патрик повернулся к Кейт, его лицо было бесстрастным. Пронизывающий взгляд серых глаз бесцеремонно скользнул по ней, затем упал на левую руку, зафиксировав отсутствие обручального кольца.
— Ну, здравствуй, Кейт Браун, — произнес Патрик бархатистым голосом. — Время милостиво к тебе. Ты все так же красива.
— Спасибо.
Кейт старалась, чтобы голос звучал ровно, но с губ срывались сдавленные звуки.
— Ты теперь живешь в Австралии? — спросил Патрик, откинувшись на спинку стула.
Поскольку рядом сидел Ник, она не могла солгать, хотя отчаянно этого хотела.
— Нет.
Мальчик собрался что-то сказать, и, заметив это, Кейт посмотрела на него столь выразительно, что он сразу прикусил язык.
— Значит, ты по-прежнему живешь в Новой Зеландии?
Темные серо-стальные глаза Патрика изучающе скользили по ее темным, с рыжинкой волосам. Семь лет назад, в день ее восемнадцатилетия, за три дня до того, как она отдалась ему, Патрик зарылся лицом в густую гриву ее волос и попросил никогда не отрезать волосы. Помнит ли он об этом? Помнит, поняла Кейт, встретившись с ним взглядом.
— Да, — подтвердила она и, чтобы смягчить односложный ответ, добавила: — А ты живешь здесь?
Его красивый жесткий рот дернулся в улыбке.
— Нет. Я здесь по делу.
Кейт почувствовала страшную тяжесть в груди, но все же заставила себя улыбнуться.
— Приятное место для работы.
— Смотря какая работа. — В голосе Патрика появились холодные, угрожающие нотки, когда он произнес: — Может, ты представишь нас?
У Кейт во рту и в горле внезапно так пересохло, что она едва могла дышать. Она судорожно откашлялась.
— Это Ник, мой сын. Ник, это мистер Садерленд, мой старый друг.
— Здравствуйте, мистер Садерленд, — почтительно проговорил мальчик, протянув руку.
Патрик ответил на приветствие и, обхватив ладошку ребенка своими длинными загорелыми пальцами, спросил:
— Сколько тебе лет, Ник?
— Шесть, — ответил тот и, прежде чем Кейт смогла остановить его, добавил: — Ну, не совсем шесть, но скоро будет. Через пять недель, тридцать первого октября мне исполнится шесть лет.
Патрик продолжал смотреть на Ника, но Кейт знала, что в его голове идет напряженная работа — мозг Патрика производит подсчеты. От отчаяния и унижения противно заныло сердце.
Я должна сказать сыну правду и тем самым покончить с иллюзиями, которые лелеяла все эти годы, поняла Кейт, увидев безжалостное лицо Патрика. Добро пожаловать в реальную жизнь! Лучше поздно, чем никогда, но, Боже мой, кому мешала сказка, которую я сочинила ради своего спокойствия?
— Ты высокий для своего возраста, — задумчиво произнес Патрик.
— Да, — гордо подтвердил Ник, довольный, что мамин друг обратил на него внимание. Обычно мальчик вел себя сдержанно с незнакомыми людьми, но перед покоряющей улыбкой Патрика просто не смог устоять. — Скоро я буду выше мамы. Ей двадцать пять лет, но мистер Фрост говорит, что она больше похожа на мою сестру, чем на маму.
Патрик заговорщицки улыбнулся, окончательно покорив сердце мальчика, растущего без отца.
— Мистер Фрост прав. А кто он?
— Мой учитель.
Разговор заходил уже слишком далеко, и Кейт решила вмешаться.
— Какие дела привели тебя на Золотой берег, Патрик?
Ей было трудно произносить его имя. За семь долгих лет оно ни разу не сорвалось с ее губ, и теперь, выговаривая его, она рушила барьер, который с мучительной решимостью сама же и воздвигла.
— Проверяю фирму, которую собираюсь купить, — вежливо ответил Патрик. — А ты что здесь делаешь?
— Мама выиграла приз, — вклинился в разговор взрослых Ник.
Официантка принесла поднос с чашками, и Кейт с удовольствием выпила чаю. Зато Нику не терпелось закончить свой рассказ.
— Мама написала стихи о лимонаде, и за это нам дали билеты в Австралию, оплатили проживание в кемпинге. А еще мы можем ходить на все аттракционы. Мы приехали сейчас, потому что у меня каникулы, а когда вернемся домой, я снова пойду в школу.
— Понятно, — сказал Патрик, бросив быстрый взгляд на Кейт. — Твоя мама умница.
Ник, очень довольный, расправил плечи, вытянул шею и спросил:
— А у вас есть такие мальчики, как я, мистер Садерленд?
Лицо Патрика окаменело.
— Нет. Видишь ли, у меня нет жены. Она умерла три года назад.
Лаура умерла? — ужаснулась Кейт и пробормотала:
— Мне очень жаль…
— Несчастный случай, — бросил Патрик и снова посмотрел на Ника. — Тебе нравятся аттракционы?
— Еще как! — оживился мальчик, бросив на мать хитрый взгляд. — Но мама не очень любит американские горки.
— А ты любишь?
— Конечно, люблю! — воскликнул Ник, вызвав улыбки у людей, сидевших за соседним столиком.
У Кейт забилось сердце. Ее сын обладал врожденным магнетизмом. Когда он еще лежал в коляске, прохожие нередко останавливались и восхищенно говорили: «Какой чудесный малыш!» Ник легко шагал по жизни, его живой ум и горячность смягчались открытым и дружелюбным характером.
Патрик снова остановил взгляд на волосах Кейт, и она почувствовала себя неуютно.
— Удивляюсь, Ник, как тебе удалось уговорить маму покататься на американских горках. Она всегда боялась высоты.
— Я очень долго просил, — объяснил мальчик. — А вы знали мою маму? Вы поэтому приехали сюда?
— Я знал ее очень хорошо. Когда ей было четырнадцать лет, она приехала со своими дядей, тетей и кузинами на скотоводческую ферму, которая принадлежала моему отцу.
— Татамоа в Пото-Вэлли? Она мне часто рассказывает о ней. Когда я вырасту, мы поедем туда.
— Да, так называлась ферма, — подтвердил Патрик, не глядя на Кейт. — Дядя твоей мамы служил на этой ферме управляющим.
— Вы тоже там жили?
— Нет, — покачал головой Патрик, — я жил в Окленде со своими родителями, но каждый год приезжал в Татамоа на летние каникулы.
— Вы видели, как мы катались на горках? — с детской непосредственностью спросил Ник.
— Да. Я увидел вас из окна своего отеля, который находится рядом, и решил, что будет здорово, если я подойду к вам поздороваться.
Ника объяснение Патрика вполне удовлетворило, и, кивнув, он занялся апельсиновым соком. Кейт смотрела на сына, но думала о словах Патрика и чувствовала, что, еще немного, и она не выдержит. Улыбнувшись Патрику, она быстро сказала:
— Нам пора. Приятно было снова увидеть тебя, Патрик. Желаю удачи в твоем бизнесе. Ник, попрощайся с мистером Садерлендом.