В Таллин прибыл опытный «переговорщик» — подполковник ФСБ Мансимов. Изъяснявшийся на безупречном русском языке, этот человек имел типично кавказскую внешность: темные волосы, пышные черные усы, нос с горбинкой и веселые озорные глаза. Мансимов специализировался на северокавказских операциях. Психологически появление «кавказца» на переговорах от России было оправданно, ибо сразу производило нужный эффект.
Ровно в двенадцать часов Мансимов с российской газетой в руках появился в холле отеля. Он сел в кресло, положил свернутую газету рядом с собой на столик и принялся терпеливо ждать. По договоренности с Машковым было решено не привлекать местные службы безопасности. Среди их сотрудников мог оказаться провокатор или болтун, способный загубить всю операцию. Поэтому в Таллин вместе с Мансимовым приехали еще двое сотрудников ФСБ, которые были обязаны не выдавать себя ни при каких обстоятельствах, обеспечивая безопасность подполковника-«кавказца».
Эти двое прилетели под видом семейной пары и теперь тоже находились в холле, наблюдая за всеми входящими. В десять минут первого к Мансимову подошел какой-то мужчина. Он был чуть выше среднего роста, с рыжеватой, коротко подстриженной бородкой, небольшими усами и светлыми глазами. На голове — кепка с названием какого-то бейсбольного клуба, на плечах — яркая оранжевая куртка.
— Здравствуйте, — произнес мужчина с типичным эстонским акцентом, — вы приехали из Москвы?
— Да, — показал на газету Мансимов, — я жду вас уже десять минут.
— Извините, — незнакомец внимательно смотрел на своего собеседника, — я думал, что приедет другой человек.
Один из сотрудников ФСБ подал знак Мансимову, что в холле находится посторонний. Кроме этого типа, в отель вошел еще один мужчина, который сел в дальнем углу, внимательно наблюдая за происходящим разговором.
— Вы принесли деньги? — спросил эстонец.
— Только часть, — ответил Мансимов, — вы должны нас понять. Мы хотим быть уверены, что с журналистом ничего не случится.
— Вы нарушили наши условия, — заметил эстонец, — до свидания. — Он поднялся, собираясь уйти.
— Подождите, — остановил его Мансимов, — легче всего закончить разговор. Вы не думаете, что люди, которые нас сюда послали, будут недовольны? И ваши люди, и мои?
— Что вы предлагаете? — чуть заколебался эстонец.
— Нам нужно договориться. Мне поручили узнать, как себя чувствует похищенный журналист и убедиться, что он жив. Только в этом случае я должен выдать вам десять процентов от всей суммы. А позже все остальное. Поймите, у меня есть свое начальство, я не могу так просто распоряжаться этими деньгами.
— Вы должны были принести пять миллионов, — зло напомнил эстонец.
— Правильно. Но у нас нет никаких гарантий. А если наш журналист уже давно погиб? Или умер от сердечной недостаточности? Как я могу это проверить? Или вы предлагаете себя вместо заложника?
Эстонец нахмурился. Он не был готов к таким вопросам.
— И ваша программа, — не отступал Мансимов, — вы должны передать мне вашу программу. Я думаю, будет правильно, если мы сначала выполним ваше требование, чтобы вы убедились в нашем позитивном отклике, а затем состоится передача всей суммы в обмен на заложника. Согласны?
— Я вас не понимаю, — обреченно проговорил эстонец, затравленно озираясь по сторонам.
— Где ваша программа, которую мы должны передать по нашему каналу? — упрямо настаивал Мансимов.
Эстонец наконец вспомнил про эту программу. Он полез в карман и достал конверт. Бросил его на столик, чтобы не передавать из рук в руки. Эстонец почему-то опасался прикасаться к Мансимову.
— Мы ее обязательно рассмотрим, — кивнул подполковник. — Давайте договоримся так. Я передам вам деньги сегодня через два часа в этом отеле. Как раз успею их привезти. Только вы никуда не уходите. А насчет остальных денег мы договоримся, когда получим гарантии, что журналист жив. Вы меня понимаете?
— Понимаю. — Эстонец был согласен на все, лишь бы избавиться от гипнотического взгляда и голоса этого человека.
— Мы ждем вашего звонка в понедельник, ровно в полдень. И хотели бы услышать голос самого Абрамова, — пояснил Мансимов.
— Я передам, — пообещал вконец растерявшийся эстонец.
— Тогда до встречи через два часа. — Мансимов встал и вышел из холла, а наблюдавший за эстонцем незнакомец остался сидеть в отеле. Очевидно, в его задачу входило наблюдение за своим человеком.
Мансимов получил деньги, переданные с дипломатической почтой в российское посольство. Это была большая победа Машкова и всей комиссии. Они настояли, чтобы первые пятьсот тысяч были отправлены в Таллин для успешных последующих переговоров.
Эстонец затравленно озирался после ухода Мансимова и наконец, не выдержав, вскочил с места, подбежал к наблюдавшему за ним мужчине.
— Они согласны выплатить только часть денег, — шепотом доложил он, умоляюще глядя на него.
— Вернись на свое место, кретин, — довольно громко буркнул тот.
Сомнений не оставалось. Эти люди связаны друг с другом. Через два часа Мансимов привез деньги. Все это время эстонец просидел за столиком, корчась и бросая отчаянные взгляды на наблюдающего за ним мужчину. Едва получив деньги, он забрал портфель и чуть ли не бегом выскочил из отеля. Его наблюдатель быстро вышел следом. И почти сразу отель покинула «семейная пара» сотрудников ФСБ.
Уже вечером того же дня Мансимов вернулся в Москву, а сотрудники ФСБ установили фамилии и адреса обоих эстонцев, приезжавших в «Виру» на переговоры. Ленарт Кясперт и Арни Рауддсепп теперь были под их наблюдением. На следующий день в Таллин для подкрепления должны были прибыть еще две пары сотрудников ФСБ. Деньги остались в квартире Рауддсеппа, в субботу их невозможно было положить в банк. Правда, наблюдатели не смогли установить, с кем беседовали эти двое, но стало ясно, что именно они проведут следующий тур переговоров. Оставалось дождаться понедельника.
В выходной члены комиссии Машкова собрались, как обычно делали это в будние дни. Все понимали чрезвычайную важность их работы. Речь шла о самом изощренно продуманном террористическом акте в истории мировых спецслужб. У Машкова были воспаленные глаза, он уже которую ночь не высыпался, пропадая на докладах у руководства. Все остальные выглядели не лучше. Дронго, ночевавший дома, успел принять душ, побриться, переодеться в свежее белье. Но многие офицеры ночевали прямо на рабочих местах.
В полдень Машков подвел некоторые итоги. На следующее утро ожидался прилет Курыловича в Москву и его возможная встреча с заказчиком. В Эстонии установлено наблюдение за двумя местными жителями. И наконец, Холмский и вся его деятельность — под плотным контролем спецслужб. Каждая из групп, работающих в Польше, Эстонии и Москве, действовала независимо, передавая все полученные сведения в межведомственную комиссию генерала Машкова.