Кляня в душе тот факт, что в штате у госпожи Аштии нет церемониймейстера, который заблаговременно сообщил бы мне, что, когда и в каком порядке делать, я за собратом-офицером проследовал через всю залу к дальнему торцу трёх столов. На этот раз слуги распахнули другую дверь, и на её пороге появились несколько чрезвычайно полнотелых женщин в белоснежном — цвет врачей, а кроме того, ещё нянек и кормилиц. Самая крупногабаритная из них несла на руках сладко почивающего наследника вельможного семейства.
Ниршав подмигнул мне и сделал малозаметный шаг назад. Видимо, раз так, по крайней мере на этом этапе моя очередь будет первой. К моему изумлению, свободные от живой ноши дамы вдруг принялись распутывать пелёнки. Через минуту ребёнок без единой нитки на теле проснулся и беспорядочно засучил конечностями.
Мне сложили руки, накинули на них кусок ало-золотого шёлка, а сверху уложили тельце, становящееся с каждой минутой всё более живым.
— Теперь пройди по проходу, покажи каждому, — подсказал Ниршав, махнув рукой в сторону левого «межстолового пространства».
Я послушно потащился туда, держа младенца на вытянутых руках и думая только о том, чтоб его не выронить. Ребёнок не то чтобы орал, скорее скрипел, кряхтел и пищал и явно собирался в ближайшем будущем приступить к делу намного серьёзнее… Громче.
Но гостей детское возмущение не обескураживало. Наоборот, каждый норовил привстать, рассмотреть крохотного человечка повнимательнее, да ещё потом проводить взглядом. Вне всяких сомнений, эта церемония имела огромнейшее значение для всех присутствующих — кроме меня. Неся младенца вдоль стола, я сперва думал, что ребёнок голышом может и застудиться… А потом забеспокоился насчёт своих рук. Ведь пусть тут и тепло, но всё же чуть прохладнее, чем было малышу в пелёнках.
Вот сейчас чуток просквозит, и детские почки сработают по всем правилам… Я с трудом удержался от того, чтоб не прибавить шаг. Но нет, сидящие вот за этим столом тоже хотят рассмотреть своего будущего господина и правителя области. Вот народу развлечений мало, неужели трудно перенести представление на пару-тройку лет? Правда, возможно, тогда раздевание будущего лорда догола уже перестанет быть комильфотным.
Там, у торца центрального стола, Ниршав осторожно принял у меня живую ношу, всерьёз вознамерившуюся от скрипов перейти к воплям. Две няньки страховали этот процесс. Ну-с, теперь пусть он рискует своими руками и мундиром. Я злорадно посмотрел в спину офицера.
Аштия кивнула, и один из её секретарей развернул уже знакомый мне документ. О, я ж это подписывал! Местное свидетельство о рождении вельможной особы. Сейчас оно демонстрировалось всем желающим. Желающих не нашлось, они предпочитали разглядывать младенца в натуре. Но есть они или их нет — неважно, бумага должна представляться общему вниманию.
Наконец, наоравшееся, раскрасневшееся от негодования существо было возвращено кормилице и утешилось, прижавшись к знакомой груди. Дождавшись общего внимания, госпожа Солор подняла кубок с вином. Видя, что все встают, я поднялся тоже.
— Приветствую Мирхата Солора, наследника Дома Солор, семейной славы Солор, власти, чести, всего достояния Солор.
— Приветствие Мирхату Солору! — отозвался зал. — Будущему семьдесят восьмому главе Семьи Солор.
«Семьдесят восьмому?» — безмолвно изумился я и снова посмотрел на Аштию. Она, значит, семьдесят седьмая. Офигеть!.. Вот это я понимаю — древность традиций. Смакуя блюда второй перемены, я неспешно размышлял о преемственности поколений и об иронии судьбы, выпадающей уже при рождении. Вот этот красный червячок едва появился на свет, и уже заранее известно, какой властью он будет обладать, если доживёт до совершеннолетия. А мне уготовлено было родиться в семье, где даже о прапрабабушках ничего не помнилось. Где уж там поимённо считать семьдесят восемь поколений от основателя рода.
После третьей перемены Аштия подала пример, поднявшись из-за стола, и застолье плавненько перешло в пиршество «а-ля фуршет». Кто-то оставался на месте, поглощая лакомства и напиваясь вином, а кто-то больше заинтересовался общением сперва с одним, потом с другим… Гул голосов наполнил залу куда гуще, чем до того, гости и доверенные госпожи Солор сбились в группы, и тем надёжнее укрылся от чужих ушей каждый отдельно взятый разговор.
Аше появилась рядом со мной сразу же, как со своего места исчезла Кариншия.
— Спасибо.
— Мне было нетрудно. И — это! — тебе спасибо. За честь и доверие.
— Я рада, что теперь ты стал признанным членом моей семьи, и в будущем, если твоё положение изменится и ты возглавишь собственный род, мы и тогда сохраним самые добрые отношения.
— Уж наверное… А ты оптимистично смотришь в будущее.
— Единственный взгляд, вообще способный оправдать человеческое существование. Впрочем, мы с тобой об этом уже говорили… Я отпущу тебя в Мурмий через три дня. До того постарайся найти общий язык с командирами сотен своего отряда.
— Постараюсь.
— И не задерживайся там. Месяц.
— Помню. Обещаю.
— И — да! Если устанешь от этого мероприятия, — она мельком обвела залу рукой с кубком, — не стесняйся, уходи. Потихоньку, конечно, но твоё дальнейшее тут присутствие не обязательно, и твой уход меня не обидит.
— Намёк?
— На что?.. А-а-а… На необходимость заниматься делами? Нет. Не намёк. Я отпускаю тебя отдыхать.
И, подмигнув, оставила меня. Видимо, правительнице области и главе Генерального штаба Империи приходится заниматься делами даже на банкете. Ей можно лишь посочувствовать. Не дожидаясь десертов, я действительно потихоньку покинул залу и со второй попытки сумел отыскать свою комнату.
Три дня спустя, сидя на спине крупного летающего ящера, всё-таки сообразил, что имела в виду Аштия, говоря о «признанном члене её семьи», которым я теперь стал. Кое-что ещё успел услышать, пока находился в замке, и мимоходом подхваченная информация помогла мне сообразить, что теперь я Мирхату Солору вроде крёстного отца. Как и Ниршав. Когда-то у меня на родине подобная степень родства считалась настоящей. Здесь — тоже. Разумеется, будущий наследник Солор пока об этом не знает, и кто скажет, как сложатся наши с ним отношения? Но лишняя связь с сиятельным семейством теперь имеется. Не помешает.
Внизу проплывала Империя, такая, какой она была сама по себе, без людей или с ними — неважно. Сперва — залив, сам по себе огромный, как море (или мне просто так показалось, потому что очень нервно лететь над водной гладью и каждую минуту ждать, что ящер взбрыкнёт или просто рухнет), потом горы, лес и снова горы. Я мигом сбился в попытках определить направление. На юг мы летели, на восток или север — теперь это уже было мне неведомо. Одно только и знал: не на запад. На западе — гладь морская, архипелаги и крупные острова.
Зелень и зелень была внизу, время от времени вносили разнообразие ровно расчерченные квадраты других оттенков, от жёлтого до синего. То и дело внизу проплывали островки крыш. Всё это выглядело так мирно и спокойно, что едва ли можно было поверить, какой кровавый кошмар готовился разразиться там, а может быть, уже и разразился. Стоит начать круговорот Гражданской войны, и жизнь человеческая мигом теряет всю свою ценность — до последней мелочи, без остатка.