— Вот и Юля. А ты знаешь, что урок начался двадцать минут назад? — спросил Байрон.
— Да? — она взмахнула длинными ресницами. — Тогда смысла оставаться нет.
— Я бы так не сказал. Садись, пожалуйста, — настойчиво пригласил ее Поляков и, проследив, как девушка садится за парту, кивнул на провоцирующую футболку. — А это что?
— Не пялься — не твое, — спокойно ответила Юля.
Андрей едва мог поверить собственным ушам. Вот ведь стерва!
— Отличный прикол. И что, всегда срабатывает?
Надо сказать, Виктор Николаевич умел держать удар и не зря уже много лет руководил школой.
Но и Юля легко поймала отброшенный мяч.
— Нет, только в интернатах с тюремным режимом. Как у вас, — заметила она.
— У нас действительно строгие правила. Ты не можешь ходить в этой футболке, — не позволил ей завлечь себя в сети пустых препирательств Поляков.
— Как скажете, — отозвалась новенькая, а после этого… спокойно сняла с себя футболку, оставшись в полупрозрачном кружевном лифчике.
Ну эта Юля и штучка!
Андрей с интересом посмотрел на опекуна: как он теперь отреагирует.
Поляков пожал плечами:
— Ну что же, если тебе так удобнее впитывать знания, продолжим… Итак, романтизм…
В это время дверь опять распахнулась. В класс заглянула Елена Сергеевна. Когда ее взгляд, скользнув по ученикам, остановился на Самойловой, глаза директрисы расширились, а одна из тонких тщательно выщипанных бровей недоуменно приподнялась.
— Это еще что такое? — проговорила Крылова — скорее не с гневом, а с изумлением.
— Ему, — Юля небрежно кивнула в сторону Полякова, — не понравилась моя майка.
— А мне не нравится то, что под ней, — тут же отреагировала Елена Сергеевна.
Поляков хотел было ее остановить, но фраза уже была произнесена, оставалось только махнуть рукой.
Новенькая пожала плечами.
— Вы прям маньяки, — Юля потянулась за спину, к застежкам бюстгальтера.
Этого для нервов директрисы оказалось уже слишком.
— Выйди из класса! — крикнула Елена Сергеевна, побледнев как полотно.
И новенькая, подхватив футболку, с чувством собственного достоинства двинулась к выходу.
«Пожалуй, этого она и добивалась», — подумал Андрей, с любопытством следивший за развитием ситуации.
Урок оказался скомкан, хотя Виктор Николаевич сделал все, чтобы занятие шло обычным ходом.
После литературы Андрей наконец смог поговорить с ребятами, однако его сообщение вызвало легкое недоверие.
— Не понимаю, кому нужно было изучать интеллект приютских детей, записывать результаты и тайно хранить их столько лет, — выразила общие сомнения Даша.
— Я уверен, причина есть, — не согласился Андрей.
* * *
Галина Васильевна наблюдала за тем, как Маша гладит белье, и думала о подсмотренной с утра сцене. Заснеженный школьный двор и двое, которых явно тянет друг к другу. Так было когда-то и с ней самой. Тогда между Галей и ее избранником тоже стояла женщина.
Сергей Крылов, отец Елены… Иногда, очень редко, он появлялся в «Логосе». Галина Васильевна давно уже переболела им, но до сих пор явственно чувствовала ту боль. Женщине было невыносимо смотреть на то, как Маша попадает в ту же смертельную ловушку…
— Может, все-таки расскажешь, что у тебя с Виктором? — прямо спросила завхоз, пока Маша гладила очередную скатерть.
— Ничего. Только ваши фантазии, — ответила та, не поднимая взгляда.
— Маша, — Галина Васильевна укоризненно покачала головой, — у меня есть проблемы со здоровьем, но глаза, слава богу, видят прекрасно. Ты что, влюбилась?
Вершинина поставила утюг и наконец взглянула на свою непосредственную начальницу.
— Допустим. И что? — с вызовом произнесла она.
— Забудь о нем. — Завхоз тяжело оперлась рукой о гладильную доску. — Виктор никогда не бросит Елену. Раз уж он сделал ей предложение, он на ней женится. Для него слово «честь» не пустой звук.
— Для него — может быть, но не для нее! — не выдержав, воскликнула Маша. — Пока он носится со своей честью, она наставляет ему рога!
— Что?.. — Галина Васильевна резко побледнела. — Чего замолчала? Договаривай уж, если начала!
— Я… — Маша взяла недоглаженную скатерть, зачем-то повертела ее в руках, — я застала ее с физруком. Они целовались… Только, пожалуйста, не говорите Виктору Николаевичу!
— Это еще почему? — завхоз уперла в бока руки. — Или скажешь сама, или это сделаю я. Пока эта гиена окончательно не испортила ему жизнь!
— Нет, Галина Васильевна! — Маша бросилась к ней так быстро, что едва не опрокинула доску. — Пожалуйста! Поймите, если вы ему расскажете, Елена сразу поймет, что это я проболталась. Она теперь директор, она просто выгонит меня из школы… А здесь — Максим! Я не могу его бросить! Это мой сын, детей не бросают!
«Детей не бросают», — болью отозвалось в сердце Галины Васильевны. Не бросают… Это приличные матери не бросают, а кукушки…
Когда у нее родился ребенок — девочка… доченька… Галя ощущала счастье. Хотя бы этот человечек будет принадлежать только ей одной! Но Сергей сказал, что они не смогут оставить ребенка в школе. Он использовал запрещенный прием, надавив на Галю, которая тогда не могла представить себе жизни без него. Ей пришлось отдать дочь на воспитание своей родной сестре. И девочка не простила. Что же, ее можно понять. Галина получила то, что хотела, — она осталась в детдоме. Одна. Без семьи. Ее внуки росли без нее, и само ее имя было для них пустым звуком. «Никогда не звони мне. У тебя нет дочери», — жестко сказала ей уже давно взрослая дочь.
И это — правда. Детей не бросают.
— Хорошо, Маша, будь по-твоему, — устало произнесла Галина Васильевна.
Сердце болезненно ныло.
* * *
Во время обеда в столовой опять случился инцидент с участием новенькой. Она повздорила с Еленой Сергеевной, обе вышли в коридор, откуда затем послышался резкий, как хлыст бича, звук пощечины. А потом Юля вбежала в зал, держась рукой за щеку и повторяя: «Она меня ударила! Она меня ударила!» Крылова, поспешившая вслед за ученицей, конечно, все отрицала, но мнения учеников и педагогов разделились. Кто-то считал, что директриса вполне способна отвесить строптивой девчонке пощечину, кто-то придерживался позиции, что и сама Юля редкая стерва, возможно, она просто устроила незамысловатый спектакль. Школа гудела, обсуждая это событие. Но, как говорят, новость никогда не приходит одна. Вскоре для обсуждения появилась еще одна тема: Наденьку Авдееву по результатам теста переводят сразу в пятый класс.
— Анна Михайловна! — Надя подняла на учительницу большие, полные слез глаза. — Я буду себя хорошо вести! Честное слово!