– Слабак! – пренебрежительно отозвался о нем Авоська, посмотрев на вздернутые над табуретом ноги. – Царь, а теперь можно называть тебя царем?
– Да уж теперь все едино, – махнул я рукою, размышляя о наказании Соловья.
При виде копошащейся у стены кучи – ни один не желал первым вылезать, опасаясь попасть под раздачу, – у меня проскочил в голове отрывок из любимого фильма. Помимо воли по лицу стала растягиваться улыбка, при виде которой Соловей, решивший было подняться, пополз под лавку.
– Предложений вроде «А может, не надо?» слышать не хочу, – проговорил я, с помощью магии поднимая всю четверку в воздух и сдергивая ремень с Соловья. – «Надо, Федя, надо».
Производя экзекуцию, я припомнил еще одно крылатое выражение, пришедшее к нам из книги и кино:
– Один за всех и все за одного!
Рядом довольно потирали руки домовые, которые не забыли поползновений на их… здоровье оборотней с кольями.
– Авось узнаешь, как на царя кричать!
– Небось запомнишь, как Кощея за бороду дергать!
Потом они оба исчезли и появились только через пяток минут, когда я решил оставить ремень и пятые точки оборотней в покое. С жутко довольным видом Авоська и Небоська затащили через кухню четыре толстые жердины с небрежно заостренными концами. Наверное, из ограды выдрали – видел там я нечто похожее.
– Вот, – скалясь во все тридцать два зуба, сказал Авоська. – Теперь и казнить можно!
Думается мне, что свой давний страх домовые еще не единожды будут вымещать на оборотнях. Те, во главе с Соловьем, сделали такие умоляющие глаза, что будь здесь анимационный кот из известного заграничного мультфильма, он бы нервно попросил сигарету и отошел в сторону покурить.
– Ладно, – махнул я рукой, не собираясь даже в мыслях исполнить наказание, – на первый раз прощаю.
С небольшим грохотом наказанные приземлились на пол и шустро рванули к входной двери. Скрывшись за ней, они вернулись полминуты спустя с еще более встревоженными лицами.
– Дружина там княжеская, царь, – сообщил мне Соловей, косясь на улицу, – уходить надо.
– Уходи, – пожал я плечами, уверенный в своей маскировке. – Только учти – эта порка не полное наказание. Еще и штраф с тебя… две, нет, три телеги с золотом. Все, иди.
На моих последних словах у Соловья отвисла челюсть и округлились глаза. В таком виде он и исчез на кухне, не забыв прихватить свой ремень и ножи, выпавшие на пол.
– Царь, – тронул меня за рукав Авоська, – а мы что делать будем?
– Выйдем через главный вход, – спокойно ответил я, направляясь к двери на улицу, – как все нормальные и порядочные люди.
В дружине княжеской, про которую упомянул Соловей, было человек под тридцать. Все здоровенные, рослые воины на крепких мохнатых скакунах. У каждого на боку болтался или меч, или боевой топор, причем топоров было больше. Это я позже узнал, что по своим качествам топор в умелых руках поопаснее меча будет, а тогда пренебрежительно хмыкнул под нос: «Дровосеки».
Всадники окружали несколько крытых повозок, одна из которых была украшена больше остальных. Как раз в тот момент, когда я ее рассматривал, парчовый полог откинулся в сторону, и из недр повозки показалась стройная девичья фигурка.
– Воевода, мы где? – немного сонный, но не потерявший звонкости голос девушки обратился к кому-то из дружины.
Рядом с повозкой возник массивный бородач в шлеме и панцире поверх кольчуги:
– В одной деревушке нашего княжества, светлая княжна. Здесь неплохой трактир. Можно передохнуть и закусить. А к вечеру, даст бог, батюшку вашего увидим.
Он протянул руку, чтобы помочь девушке сойти на землю.
Девушка, фыркнув, от помощи отказалась и ловко спрыгнула на землю. На ней была почти мужская одежда: широкие, стянутые на лодыжках штаны-шальвары, рубашка с дутыми манжетами и что-то вроде жилетки с намеком на рукава. На голове – тонкий серебряный ободок с несколькими жемчужинами, из-под которого словно стекала к поясу толстая русая коса.
– Поскорей бы, – потянулась она так, что под рубашкой обрисовалась прекрасная девичья грудь, заставившая ближайших молодых воинов смущенно опустить глаза. – А то устала трястись в этой телеге. Почему мне нельзя нормально сесть на лошадь?
– Не положено, – коротко ответил воевода. – И еще, светлая княжна, надо бы сменить одеяние на более приличное. Не по нашим правилам, когда девица в мужском платье ходит. Еще бы доспех надела воинский.
– А и надену, – притопнула ногою девушка, глянув в глаза собеседника. Потом развернулась и быстро пошла в трактир. – Здравствуй, дедушка, – вежливо поприветствовала она меня, проходя совсем рядом.
– Здравствуй, деву… девица красная, – вовремя исправил я свое обращение на более привычное для этих мест.
А может, не совсем привычное, иначе почему она на меня так удивленно глянула. Впрочем, продолжения разговора не было – девушка скрылась в помещении трактира. Следом проскочили несколько дружинников, оберегая княжну. Так, надо поскорее сматывать удочки, пока не появились ненужные вопросы – хозяин до сих пор в отключке лежит, да еще и беспорядок в зале…
А вот с уходом возникли определенные задержки. Мои «гусли» привлекли внимание воеводы. Рассмотрев всю нашу компанию, воин решительно направился к нам.
– День добрый! – поприветствовал он нас и сразу же перешел к делу. – Что за новости сказать сможешь, старче, что узнал, пока по дорогам и деревням ходил? Или былину новую споешь…
– Спешу я, добрый человек. Люди меня ждут не дождутся, а я и срок крайний уже истратил.
Эх, мало что известно мне о Руси! Про гусляра-деда с внуками вспомнил только благодаря давнишнему фильму «Илья Муромец». Но знай я, что на них еще возлагается роль этаких слухоносцев, то подумал бы сто раз, стоит ли принимать этот облик. А мне еще Соловья догнать надо, чтобы разузнать дорогу к замку (во время инцидента в трактире об этом как-то позабылось). Не спрашивать же у дружинников!
– Так мои вои с ветерком тебя доставят куда надо, – пообещал мне воевода, – а ты развлечешь нас. Давно мы родного языка не слыхали, пока в странах заморских были.
– Не могу, воевода, – прижал я руки в груди в умоляющем жесте, – не могу. Да и стар я для седел и повозок, не выдержат мои кости эдакой тряски.
Угу, довезут они, как же. Представляю их удивление, когда подвезут меня к стенам замка, а оттуда навстречу толпа нечисти выскочит. Впечатлений хватит надолго…
– Как скажешь, – покачал головою воевода, – неволить не стану.
И тут я увидел небольшую, размером с ладонь, пластинку с закругленными краями. Она свисала с шеи бородача на тонком шнурке. Она была ЗОЛОТАЯ!
– Дай обниму тебя, храбрый воин, – сделал я шаг вперед, опуская руки тому на плечи.
Если тот и удивился моему поведению, то вида не показал, в свою очередь облапив меня ручищами. Золотая пластина прилипла к моей груди и была аккуратно отделена от концов шнурка. Длинная и густая борода помогла скрыть этот процесс и прикрыла золото от посторонних взглядов. Когда мы с воеводой отпустили друг дружку, на его груди красовалась иллюзорная копия пластинки.