Я почувствовал, как мгновенно вспыхнула ярость (та самая давняя ярость, которая буквально рвалась наружу), но сумел сдержаться. Наблюдал, как под быстро темнеющим небом они очищают круглую крышку цистерны. Птица пролетела над нами со сложенными крыльями. Лапками, само собой, кверху. Когда видишь такое, возникает ощущение, что тебе пора заглянуть в ближайшую психушку. Возможно, остаться там на длительный срок.
Эти двое работали друг напротив друга, перемещаясь вокруг крышки. И когда Уайрман приблизился к тому месту, где начал очищать крышку Джек, а Джек — туда, где начинал Уайрман, я спросил:
— Гарпунный пистолет заряжен, Джек? Он посмотрел на меня.
— Да. А что?
— Потому что, боюсь, дело дойдёт до фотофиниша.
Джек и Уайрман встали на колени с одной стороны крышки, я — с другой. Небо над нами, уже тёмно-синее, грозило стать фиолетовым.
— На счёт три, — скомандовал Уайрман. — Uno… dos… TRES!
Они тянули, я толкал одной оставшейся у меня рукой. Благо толкать было чем: за месяцы, которые я прожил на Дьюма-Ки, сил у меня прибавилось. Пару секунд крышка сопротивлялась, но потом всё-таки поползла на Уайрмана и Джека, открыв серп темноты — чёрную, приглашающую улыбку. Узкий серп расширялся, пока не превратился в полный круг.
Джек встал. Уайрман последовал его примеру. Принялся осматривать руки в поисках новых жуков.
— Я знаю, каково тебе сейчас, — посочувствовал я, — но, боюсь, нету нас времени для полной дезинсекции.
— Мне понятна твоя мысль, но только если ты втихаря не сжевал одного из этих maricones, [192] тебе никогда не узнать, каково мне сейчас.
— Скажите нам, что делать, босс. — Джек подозрительно смотрел в чёрную дыру, откуда тянуло вонью.
— Уайрман, тебе доводилось стрелять из гарпунного пистолета?
— Да, по мишеням. С мисс Истлейк. Разве я не говорил, что в нашем отряде я — стрелок?
— Тогда ты нас охраняешь. Джек, посвети вниз.
Ему не хотелось, выражение лица сомнений не оставляло, но другого выхода не было. Не покончив с этим, мы не могли вернуться домой. А если бы не покончили, ни о каком возвращении не могло быть и речи.
Во всяком случае, не по суше.
Джек взял фонарь с длинной ручкой, включил, направил мощный луч в чёрную дыру.
— Боже, — прошептал он.
Действительно, это была цистерна для воды, выложенная блоками кораллового известняка, но в какой-то момент за последние восемьдесят лет земля сместилась, образовалась щель (вероятно, на дне), и вода вытекла. И теперь луч освещал сырой колодец с замшелыми стенками, в десяток футов глубиной и пять шириной. На дне, в объятии, которое длилось уже восемьдесят лет, лежали два одетые в лохмотья скелета. По ним деловито ползали какие-то жуки. Белёсые жабы (маленькие мальчики) прыгали по костям. Рядом с одним скелетом я увидел гарпун. Наконечник второго всё ещё пронзал желтоватый позвоночник няни Мельды.
Свет закачался. Потому что закачался молодой человек, державший фонарь.
— Не смей падать в обморок, Джек! — прикрикнул на него я. — Это приказ.
— Всё нормально, босс. — Но глаза его остекленели, стали огромными, а лицо (над фонарём, который продолжал подрагивать вместе с рукой) — пепельно-белым. — Правда.
— Хорошо. Тогда снова посвети вниз. Нет, левее. Ещё немного… вот он.
Луч света упёрся в один из кегов для столового виски, который превратился в заросшую мхом кочку. На нём сидела белая жаба. Смотрела на меня, злобно моргая.
Уайрман взглянул на часы.
— У нас… до темноты, думаю, минут пятнадцать. Чуть больше или чуть меньше. Так что…
— Так что Джек опускает лестницу в цистерну, и я спускаюсь вниз.
— Эдгар… амиго… у тебя только одна рука.
— Она забрала мою дочь. Она убила Илзе. Ты знаешь, это моя работа.
— Хорошо. — Уайрман посмотрел на Джека. — Остаётся только водонепроницаемый контейнер.
— Не волнуйтесь. — Джек поднял лестницу, протянул мне фонарь. — Посветите, Эдгар. Мне нужны две руки, чтобы установить её.
Прошла, казалось, вечность, прежде чем он решил, что лестница стоит прочно, между костями откинутой руки няни Мельды (я видел серебряные браслеты, пусть мох нарос и на них) и одной из ног Ади. Лестница действительно оказалась короткой: верхняя перекладина находилась на два фута ниже уровня земли. Особых проблем это не создавало — поначалу Джек мог меня поддерживать. Я хотел спросить его о контейнере для фарфоровой статуэтки, потом передумал. Вроде бы у него на этот счёт не было ни малейших сомнений, поэтому я решил, что могу полностью ему доверять. Собственно, ничего другого и не оставалось.
В голове зазвучал голос, тихий такой, раздумчивый: «Остановись, и я позволю вам уйти».
— Никогда, — ответил я.
Уайрман посмотрел на меня безо всякого удивления.
— Ты тоже его слышал, да?
Я лёг на живот и начал сползать ногами в дыру. Джек держал меня за плечи. Уайрман стоял рядом, с заряженным гарпунным пистолетом в руках. Три запасных гарпуна с серебряными наконечниками торчали из-под ремня. Включённый фонарь лежал на земле, яркий луч освещал кучу вырванных сорняков и лиан.
Вонь из этой дыры в земле поднималась сильная, и я почувствовал, как зачесалась икра: что-то побежало по ноге вверх. Мне следовало заправить брючины в ботинки, но я уже не мог вылезти из цистерны, чтобы, получше подготовившись, предпринять вторую попытку.
— Вы нащупали лестницу? — спросил Джек. — Коснулись ступеньки?
— Нет, я… — И тут моя нога упёрлась в верхнюю перекладину. — Вот она. Но ты меня держи.
— Держу, не волнуйтесь. «Спустишься вниз — и я тебя убью».
— А ты попытайся, — ответил я. — Я иду за тобой, паршивая сумка, так что воспользуйся своим последним шансом.
Я почувствовал, как руки Джека вцепились в мои плечи.
— Господи, босс, вы уверены…
— Абсолютно. Просто держи меня.
Перекладин было шесть. Джек мог придерживать меня за плечи, пока я не встал на третью сверху, по грудь уйдя в цистерну. Потом он протянул мне фонарь. Я покачал головой.