Красавица по пояс высунулась из воды. В глазах – злая издевка.
– От каких? – фыркнула ему в лицо. – От бесплодия и постельной немочи!
И легко ушла в глубину...
Легенда не описывает ярость оскорбленного в высоких чувствах короля, который орал вслед дори-а-дау, обзывая ее гулящей змеюкой и грудастой селедкой. Нет, сказители дружно уверяют, что он принял великий дар со слезами умиления, а потом с младенцем на руках поспешил наверх и повелел устроить пир, на котором дал сыну имя и признал его наследником. Кстати, насчет пира – чистая правда: весь остров был пьян в лежку.
Не вместила легенда также шепотки и пересуды, что ходили первое время по Эрниди: мол, подбросила нам морская тварь свое отродье... еще неизвестно, король ли ему отец...
Но вскоре болтуны прикусили языки. Во-первых, Джайгарш имел суровый нрав и тяжелую руку – у такого не пошепчешься. Во-вторых, подрастающий принц с годами все больше походил на отца. А в-третьих – и это главное – островитяне поняли наконец, какой потрясающий подарок получили.
И не в том даже дело, что пещера, как выяснилось, помогала не только больным, но и здоровым. Проведешь в гроте ночь, искупаешься в бассейне – наутро становишься другим человеком. Каждая жилочка в теле поет, работа в руках спорится, всякая женщина, что проходит мимо, кажется дивной красавицей. А своя-то законная, вновь ставшая желанной, как когда-то в невестах, так она ночью плачет от счастья, уткнувшись в твое плечо.
А женщины! Какими королевами выходят они из грота, как чувствуют кожей восхищенные мужские взгляды!
И не то чтобы начали островитянки рожать чаще обычного, но детишки появляются на свет, как на подбор, крепкие, здоровые и моря не боятся! Бывало, не углядит мать за карапузом, что ходить не умеет, доберется он ползком до черты прибоя, побарахтается немножко – глядишь, уже и плывет! Да еще смеется, шельмец! А малыши чуть постарше, которых из-за стола-то не видать, прыгают ласточкой с кручи в волны или достают со дна монетки, что бросают в море для забавы приезжие господа.
Приезжие господа? Ну да! Стараниями бродячих сказителей молва о чудесном гроте расползлась по всем странам – и хлынули на остров гости! Даже здоровые. Просто чтобы в разговоре небрежно бросить: «Побывал я недавно в гроте дори-а-дау...» – и увидеть зависть в глазах мужчин и интерес во взорах женщин. Родители привозят на остров дочерей: такая невеста будет в глазах женихов на вес золота – наверняка подарит мужу здоровых детей.
Гостям надо где-то жить и столоваться. И повеселели эрнидийцы, заламывая несусветные цены за рыбу, овощи, мед, копченых диких гусей. А крабы, мидии, печеные чаячьи яйца и прочая бедняцкая еда, спасение в голодные месяцы, ни с того ни с сего превратились в изысканные яства, за которые богачи «с того берега» не жалели серебра.
А уж когда правнук Джайгарша догадался брать плату за вход в пещеру... о, тогда остров Эрниди расцвел! Островитяне расширили и укрепили старую пристань, поставили таверну, постоялый двор, открыли несколько лавок. Нахально нарекли все это городом под названием Майдори – Дар Красавицы. И начала новоявленная столица понемногу расти.
Хорошая жизнь – шумная, богатая, нескучная.
Да только не всем на острове была она по душе...
* * *
Чизи едва не проглядела их, серьезных, сосредоточенных, присевших на корточки возле норы какого-то зверька и обстоятельно решающих вопрос: кто же там, внутри? Они так увлеклись спором, что не заметили няньки, пока та не ухватила своими короткими пальцами ребятишек за уши.
– Куда вас понесла Серая Старуха? Нечего шмыгать носами! Отвечайте!
– В поселок, – надменно отозвалась принцесса (а трудно сохранять надменность, когда тебя цепко держат за ухо). – Юнфанни-трактирщица за сына сватает внучку старого Гарата... сговор празднуют... у-уй!
– А какое, хотела бы я знать, дело знатной барышне до сговора в рыбацкой семье? Может, и по кручам за птичьими яйцами полезете, как дети из поселка?
Промолчали, только засопели как-то по-особому. Даже мать не уловила бы этого, а нянька заметила. Отпустила малышей, выдохнула страшным голосом:
– Лазили уже?!
Глядя под ноги, замотали головами. Вроде не врут, просто завидуют детишкам рыбаков – ловким, бесстрашным, легко зависающим между небом и прибоем... Немного отлегло от сердца. Чизи продолжила напористо:
– Чтоб больше из дому – ни шагу! А если ноги на скалах переломаете? Или злодей какой сунет обоих в мешок, да на корабль, за море...
– Такого не бывает, – сообщила ей принцесса с высоты своих всезнающих восьми лет.
А Литагарш ничего не сказал, только поднял на няньку глаза – и сердце Чизи ухнуло. Не могла она спокойно смотреть в эти густо-синие глазищи, что из поколения в поколение передаются в Роду Ульнес. Сразу вспоминался лежащий у нее на коленях теплый комок, снизу вверх глядящий своими огромными темными сапфирами.
– А море рядом! – всплеснула руками няня. – Мало ли что там водится! Вот вылезет на берег какое-нибудь чудище!
Брат и сестра переглянулись, звонко рассмеялись и ответили в один голос:
– Мы моря не боимся!
Чизи растаяла. Еще бы им бояться моря! Настоящие потомки дори-а-дау!
– Сладкие мои, хорошие... Если с вами что случится, не знаю, как дальше жить буду!
– А что с нами случится? – буркнул семилетний принц и по-отцовски повел плечом.
И тогда Чизи сгоряча сказала то, что старалась держать в тайне от малышей, то, от чего взрослые пытались уберечь ясные детские души:
– У Даглины, вдовы плетельщика корзин, пропал сын. Десять лет было парнишке. Через день нашли на прибрежных валунах... горло перерезано...
Детишки побледнели, прижались друг к другу. Няньке стало стыдно.
– Пойдемте, мои ненаглядные, пойдемте домой! Чизи вас никому в обиду не даст!
Шустрые ребятишки быстро забыли про испуг. Когда они поравнялись с гротом дори-а-дау, девочка лукаво блеснула глазенками:
– Чизи, а я не понимаю, что все-таки лечат эти приезжие... ну, в пещере?
Все она понимала, хитрюга, сверстники из поселка объяснили. Просто ей нравилось дразнить няню.
Чизи вскинула голову. Пухлые щечки гневно покраснели.
– Асмита Желанная Земля! Еще один глупый вопрос – и останешься без ужина! – Няня глянула на синеву меж скал и вздохнула, уводя разговор от опасной темы: – А к морю, мои хорошие, вы зря так доверчиво... В пучине чего только не водится! Никогда не знаешь, что волны к берегу пригонят.
* * *
Накаркала нянька, напророчила!
Ведь не могла же она в неимоверной дали разглядеть большую льдину, что плыла по течению на юг, понемногу тая под лучами солнца.
Одинокий альбатрос закружился над льдиной, привлеченный перламутровыми переливами на серой ноздреватой поверхности. Снизился, почти коснулся загадочного пятна, но вдруг, чем-то испуганный, метнулся в сторону и с хриплым криком улетел прочь.