– Ну, орать не будешь? – осведомился Франсуа.
Она отчаянно замотала головой.
– Точно, не будешь? А то оставим здесь...
Она мотала головой, пытаясь промычать что-то убедительное.
– Ладно, поверим...
Отняв руку, Франсуа отцепил с пояса черный пластиковый мешок, рывком расстегнул, перевернул над полом. Оттуда бесшумно посыпалась одежда – джинсы, блузка. Стукнули упавшие кроссовки.
– Живо надевай! – прикрикнул негр.
Она часто-часто кивала, но не шевелилась. Церемониться не время – и Мазур, отодвинув Франсуа, залепил девчонке парочку оглушительных пощечин, справа налево, со всем усердием. Что тут поделать, если лучшего средства от женских истерик человечество пока что не придумало...
Народное средство, как и следовало ожидать, тут же подействовало. Лара принялась натягивать джинсы, тихонечко поскуливая, косясь на лежащего навзничь братца – черт его разберет, старший он или младший, какая теперь разница, – который, с точки зрения профессионала, выглядел вполне пристойно – одно правильное входное отверстие в левом виске, гарантирующее моментально-летальный исход, а вот на взгляд девчонки, будем справедливы, мог и смотреться несколько шокирующе, чего уж там...
– Еще съемки были? – быстро спросил Франсуа.
Она покивала:
– Сколько раз...
– Кассеты где?
– Вон там...
Франсуа кинулся туда, не без растерянности постоял возле стеллажа, заставленного доброй полусотней кассет, стоявших, как книжки, помеченных лишь цифрами или одной-единственной буквой.
– Я не знаю, которые... – пожала она плечами, торопливо застегивая блузку и пропуская при этом пуговицы. – Но все должны быть тут, точно...
– Мать твою, – сказал Франсуа тихо. – Ну, ладно... Тащить все это на горбу нет возможности...
Проворно извлек черную коробку размером с книгу, застучал пальцами по клавишам. Прилепил ее на боковину стеллажа. Со своего места Мазур прекрасно рассмотрел, как две из трех красных цифр моментально заплясали: 5.59, 5.58, 5.57...
– Охерел? – вырвалось у него.
Через пять минут рванет, а из дома еще нужно выбраться...
– Пошли! – шепотом прикрикнул Франсуа, щелкнул переключателем под подбородком. – Карету, карету, выходим!
В наушнике у Мазура раздался голос дона Херонимо:
– Карету, понял, уходите...
Мазур выскочил первым. Он передвигался бесшумно и напарник тоже, а вот все еще пребывавшая в легоньком шоке Лара топотала, казалось, как слон. Так только казалось, но все равно нервы плясали трепака...
А потом оглушительная очередь тут же заглушила топанье.
Мазур сбежал на площадку. Кацуба сидел на корточках, вытянув руки с пистолетом, и уже стояла тишина, и виновник переполоха лежал посреди холла, разбросав конечности, но время вспять не повернуть, случилось именно то, чего они боялись...
– Я не при чем, – быстрым шепотом доложил подполковник. – Видимо, видел т е х, палить начал еще в коридоре...
Даже не ушами – всем телом, шестым чувством, волчьим чутьем – Мазур ощущал, как просыпается весь дом, как обитатели вскакивают с постелей, протирают глаза, хватаются за оружие, пытаются что-то наскоро сообразить...
– Ходу! – скомандовал он. – Франсуа! Ты волокешь девку, мы прикрываем!
Кацуба первым выскочил в парадную дверь, пробежал метров десять, обернулся и изготовился к стрельбе. Мазур сделал перебежку, сменил его, напарник перебежал... Франсуа пронесся мимо, таща за руку спотыкавшуюся Лару...
В окне на первом этаже звонко посыпались стекла, выбитые дулом чего-то длинного, солидного. Две короткие, почти бесшумные очереди скрестились на хозяине длинной дуры, и он спиной вперед отлетел от окна, а его оружие упало наружу. Еще очередь – по двум загоревшимся окнам, – чтобы залегли на минутку, не дергались...
Рев могучего мотора. Мазур растерянно обернулся.
Вопреки установленной им же диспозиции дон Херонимо, вместо того, чтобы подвести машину к живой изгороди и оставаться под ее прикрытием, гнал трехтонное чудище прямо на запертые ворота. Ворота, конечно, не выдержали, половинки распахнулись с неописуемым грохотом, и «хаммер» ворвался во двор, понесся к крыльцу...
И словно взорвался изнутри – брызнули стекла облаком тускло сверкнувшего крошева, полетели искры, это рикошетили от короткого капота пули, лопнули передние шины, громадина-вездеход рыскнул, дернулся вправо-влево, уже лишившись всех стекол, продырявленный, замер, косо встав посреди двора, мотор заглох – а по нему продолжал остервенело, нескончаемо лупить откуда-то сверху крупнокалиберный пулемет. «Башенка, – мгновенно вспомнил Мазур. – То ли он там спал, то ли выжидал подходящего момента... Мы все пока что в мертвой зоне, хрен достанет... Но ведь мина вот-вот рванет...»
Кацуба выпустил очередь по очередному окну – там замаячил еще один разбуженный обитатель. Не промахнулся, конечно. Пулемет лупил с башенки, с идиотским упорством превращая внутренность «хаммера» в хлам. Дону Херонимо, конечно, кранты, ничто живое под таким огнем уцелеть не способно...
Пулеметные очереди крест-накрест прошлись по двору, взметая высокие земляные фонтанчики. Раздался ревущий посвист, под крышей дома гулко взорвалась граната, взлетели осколки кирпича.
Мазур обернулся. Франсуа, стоя на коленях, запихивал вторую в немецкий ручной гранатомет, похожий на огромный пистолет.
– Стой! – заорал Мазур. – Все равно не попадешь!
Франсуа захлопнул гранатомет, но стрелять не стал. В доме уже не орали и не носились по комнатам – вряд ли удалось положить всех, просто поняли, что дела хреновые и безопаснее всего полежать носом в пол, присмотреться и прислушаться... Совсем плохо – без машины, на своих двоих, посреди огромного поместья, где совсем скоро начнется общий переполох. На вилле третьего братца уже давно услышали шум здешнего веселья – в ночной тишине грохот пулемета далеко разносится... Где же собаки, интересно? Выбегая на крыльцо, успел вновь включить «свисток», что-то их не видно, должно быть, проломились через изгородь...
Притихший было пулемет опять заработал, поливая двор наобум. Присмотревшись к фонтанчикам, Мазур прыгнул вперед, перекатился, пулемет развернулся было в его сторону, фонтанчики прошли чередой метрах в трех – но он уже лежал под прикрытием «хаммера», за спущенным колесом. Подняв голову, окончательно убедился, что с доном Херонимо все кончено, – издырявленная пулями, вся какая-то смятая фигура на водительском месте, ошибиться невозможно...
Чуть высунулся. Голова и плечи пулеметчика четко виднелись над высокой стенкой открытой со всех сторон башенки. Мазур выпустил длинную очередь, вовсе не стараясь попасть, давя на психику.