Лицо деда дрогнуло и посерьезнело. Махиг протянул руку и кончиками пальцев погладил пушистый багрянец закатного ореола волос мавиви.
- Мой дед мне однажды сказал, когда я был молод, как сейчас - мой Чар... тогда я не понял его слов. Он так сказал: 'Только познав смертную жажду, можно оценить сполна сладость воды'. Сегодня я расстался с надеждами и собрался в дальнюю дорогу, невозвратную. Я не просил ни о чем духов, но я получил непрошенное и немыслимое... Ты очень похожа на свою бабушку, я это ощущаю всей душой. Не удивляйся, мы, старики, таковы. Нам проще рассмотреть сгинувшее, чем настоящее. Я видел её последний раз очень давно. И ей тогда было не более пятнадцати годовых кругов.
Мавиви поймала руку старика и вцепилась в неё так, словно тонула и искала спасения. Шагнула в сторону, и еще раз - чтобы не стоять против света. Чтобы не обманывать махига и дать ему рассмотреть и синие глаза, и достаточно бледную кожу... Дед рассмеялся, обнял одной рукой плечи внука. А другой - мавиви. Оттенок кожи никак не повлиял на его настроение.
- Я был бы совсем мертвым кедром, если бы не видел мира глазами души. Ты похожа на свою бабушку, очень. Кстати, у неё тоже были синие глаза. Только такие темные, что кое-кто по ошибке считал их черными... Идем, нам следует устроить удобный ночлег. Хотя, полагаю, нынешняя ночь принадлежит разговорам, а не сну. - Пожилой махиг зашагал по склону вниз, в темную чашу долины. Не глядя на внука, негромко добавил: - Ты сегодня нарушил достаточно традиций, чтобы переживать по поводу целости еще одной... Налови священной рыбы в запретном озере.
- Суеверия, - взялась за прежнее мавиви, порицая чужие ошибки. Или попробовала заступиться за спутника? - Ничего священного в рыбе нет!
- О, я это знаю совершенно точно, - серьезно кивнул дед. - Сам тайком ловил рыбу раз десять. И ничуть не пропитался святостью. Не заметил сияния вокруг головы, о котором твердит гратио Джанори, собирающий по крохам знания о боге бледных. Не было и голоса леса в ушах, обещанного хранителем долины нам, махигам. Все, что помню - лишь ощущение сытости, да.
Мавиви тихонько хихикнула и плотнее прижалась к боку старого махига, признавая его право распоряжаться ночлегом и выбирать тропу. Немного помолчала, наблюдая, как Ичивари удаляется к берегу - бегом, указания деда он привык исполнять без колебаний.
- Я могу тебя звать дедушкой? - осторожно уточнила она. - Это было бы замечательно... Никогда не встречала таких живых людей. Если бы нашла, не пряталась бы от них в чаще.
- Конечно можешь, и я буду этому рад. Лес призвал твою бабушку? - тихо спросил старый махиг и добавил, не ожидая ответа: - и ты оказалась совсем одна... Полагаю, она оставила тебе все, чем владеют мавиви. Я помню, она как-то пошутила, мол, имя - это единственное, что можно передать по наследству. Если так, твое имя мне известно, Шеула.
- Уже год никто не зовет меня по имени, - пожаловалась девочка. - Так трудно одной... И еще труднее с людьми. Словно все в зеленом нашем мире побледнели и утратили чуткость к лесу. Хотя бабушка говорила: всегда лес слышали немногие и не каждый день. А дед звал меня этой... идеалисткой. И еще он повторял одно слово бледных, совсем нелепое, я долго его учила. Погоди, вспомню. Да как же оно выговаривается? - Мавиви сердито потерла лоб тыльной стороной ладони. Улыбнулась. - Вспомнила! Я - перфекционистка.
Старый махиг заинтересованно шевельнул бровью. Отстранив ветки, он указал рукой на небольшую полянку, с трех сторон окруженную ивами, выходящую к самому озеру, бросил в траву свой легкий мешок, стряхнул с плеча скатанное одеяло, расправил и усадил новую 'внучку' на него. Проявляющий чудеса расторопности Ичивари уже волок сухие ветки. Уронил у опушки, и сам упал на колени, стал резать дерн, готовя кострище.
- Интересное слово, - отметил старик. - Я такого не слышал ни разу. Полагаю, оно многое говорит о твоем дедушке. Еще я надеюсь услышать историю целиком.
- Кто он такой был и... - уточнила мавиви, небрежно махнув рукой, чтобы в одном жесте уместить все недосказанное.
- Мы все считали мавиви Шеулу погибшей в плену, - вздохнул махиг. - Мой друг нашел след захвативших её бледных и добрался до самого берега. Он видел, как женщину без сознания унесли на большой корабль. Три дня спустя люди народа кедров сожгли берег и захватили корабль. Было трудно. Мы потеряли многих... От выживших бледных мы узнали страшное. Она умерла. Я сам спрашивал. - Глаза старого воина блеснули холодно, лицо ненадолго утратило приветливость. - О да, не вздыхай. Им было очень плохо, но тогда мы воевали и нам нужна была правда любой ценой... Бледные не лгали перед смертью. И все же их слова оказались фальшивыми, как я понимаю.
- Я расскажу все точно так, как мне самой описывал дед, - предложила мавиви. - Бледные на корабле ничего толком не знали о бабушке, она попала к тем, кто не делится добытыми сведениями ни с кем... Получится длинная история, дедушка Магур.
- Разве тебе самой хочется укоротить её? - улыбнулся старый махиг. - У нас есть время и нам следует произнести немало слов, чтобы научиться хоть изредка обходиться без них в понимании друг друга... Слова всегда помогают строить мостик от души к душе, если они не содержат гнили, создаваемой ложью... Только сперва мы дождемся Чара. Иначе он расстроится, и тебе придется повторить рассказ заново.
- Почему ты всегда зовешь его иным именем, не тем, какое он сам мне назвал? - удивилась мавиви.
- Потому что он сын моей дочери и по крови народа кедров наречен Чаром, это имя моего брата, погибшего в первую войну с бледными. По крови отца Чар, как сын вождя, получил иное имя, Ичивари. Вождь Ичива был великим воином и моим другом... Но история последних дней его жизни очень грустна и даже несколько туманна. Меня беспокоит бремя наследования всех деяний вождя моим внуком. Но Ичивари как раз и означает - наследник деяний Ичивы. Ведь так?
- Так...
- Сегодня я не стану рассказывать историю, о которой ты готова спросить, - покачал головой старик. - Не время. Да и место неподходящее. К тому же мы с Чаром сегодня слушаем тебя, маленькая мавиви.
- Уже слушаем, - кивнул юноша, бросая палку с нанизанной через жабры рыбой и встряхиваясь, так что с волос во все стороны полетели брызги. - Я так спешил! Мне казалось, вы можете самое интересное обсудить без меня.
- Мы даже не развели огня, - утешил внука Магур.
Ичивари кивнул и занялся костром, стараясь поменьше хрустеть ветками и не мешать рассказу. Мавиви села удобнее, вздохнула, прикрыла веки.
- Я буду рассказывать точно так, как это делал дед. Для него все началось сорок два года назад. Война длилась уже восемь лет. То есть - годовых кругов...
- Мы уже поняли, что твой дедушка именовал их годами, по обычаю бледных, - заверил Магур. - Я помню то время. Четыре года мы, люди леса, гор и степи нелепо дрались друг с другом, пока бледные подливали масло лжи в огонь наших ссор. Но позже мавиви переговорили со всеми вождями и следующие четыре года мы действовали уже согласно, против общего врага. Стрелы еще как-то помогали нам отстоять лес, но в степи мы несли потери... Мавиви гор и леса ушли туда. В том числе Шеула, та, что обладала единой душой и принадлежала по рождению к народу кедров. И еще Эчима из верхних гор. Бледные поставили свои самые большие корабли у скал бухты Серого кита. Их было много, и прибывали новые, море выносило их к берегу зеленого мира дважды в год... Всякий раз - с оружием, припасами и новой алчностью, неутолимой и страшной. Бухту они назвали на свой лад - Золотым берегом. И золото, которое мы прежде не считали важным и полезным, стало нашим проклятием...