- Воистину мрак отчаяния ослепил очи мои, гнев ваш страшнее королевской опалы, - с долей иронии отметил герцог. - Однако же резвость ваших ног, о радетель, дарует мне слабую надежду на полноту здоровья столпа веры... чего не скажу о себе, я таю и гибну, я едва ползаю.
Скорбно качая головой и продолжая жаловаться, их светлость исправно забежал вперед, чтобы указать путь через малый зал, галереей в избранный для приема яшмовый кабинет. Стол уже был накрыт: все скромно, в соответствии с мясопустными днями. Сорок блюд, три перемены... Сэнна разместился в кресле с бордовой отделкой и позолотой, грузно оплыл, откинувшись на спинку и пытаясь отдышаться. 'Едва ползаю' - вот одна из причин для раздражения. В семьдесят пять герцог мог бы уже честно последовать семейной традиции и упокоиться в фамильной усыпальнице. В конце концов, есть яды, убийцы, дурные новости и просто старость. Но мерзавец, согласно весьма достоверным слухам - побочный сын то ли от нищей опустившейся доньи, то ли вовсе от мельничихи, продолжает прыгать резвым козликом и бодрым тенорком заверять в своей скорейшей кончине.
- Воистину, если здоровье ваше неполно, я могу утешить лишь тем, что скорые похороны посещу, - сухо заверил ментор. - Лично отслужу заупокойную.
- Ног не пожалеете, голоса дивного и сил бесценных, - восхитился герцог, внимательно рассматривая коленные суставы его благости, раздувшиеся от водянки так сильно, что этого не скрывало уже самое плотное одеяние.
- Ты меру-то знай, - зло одернул сэнна, покосившись на дверь, прикрытую расторопными слугами. - Распрыгался... козел мельничный. Род де Карра челом мне бьет и в ереси тебя обвиняет прилюдно и громко. Род де Торбио подписал схожее послание. А ничтожные и-Дальфри...
- Могу я смиренно просить вас о милости? - Осторожно предположил герцог, собственноручно наливая настойку, полезную при водянке. - Столь жестокие слова ранят мое слабое сердце, я не могу поверить в подлость людскую, не узрев воочию...
Сэнна задумчиво шевельнул бровью и погладил складку мантии. Герцог прошел к окну, снял с подоконника тяжелую шкатулку и поставил на столик возле руки ментора. Тот лениво погладил крышку, не делая попыток приподнять её.
- Золото есть долг твой перед орденом и посильная помощь страждущим, исходящая от щедрости души, - спокойно уточнил сэнна. - Ересь же явная и блуд откровенный требуют иного наказания. За тем я и прибыл, о многогрешное чадо.
- Могу сто раз прочесть теус глори, - уже не скрывая насмешки, предложил герцог. - И совершить паломничество к пещерам Златозвучного эха. Какой блуд, вы ввергаете меня в недоумение! Я покровительствую юной особе, баронессе и-Сэвр, она чиста душой и помыслы мои...
- Четыре года назад её при дворе громко назвали сакрийской бледой, - не слушая герцога, вздохнул ментор, рассматривая свой браслет и гладя символ чаши. - И надо же... на следующий день удавились с горя, осознав грех клеветы. Второй оговор был столь же дерзок, и помнится, что-то не то скушала особа, дурно отозвавшаяся о баронессе. История гадчайшая, еще тогда следовало препроводить кое-кого в покои боли и, при подтверждении подозрений, признать арпой да и сжечь во славу дарующего...
Герцог некоторое время молчал, глядя в окно, на парковую зелень и двух павлинов, нахохлившихся на ветке, плотно сомкнувших длинные хвосты. Когда сам Этери еще не был полноправным владетелем земель и титула, когда здравствовал его отец, мешая развернуться и стариковски попрекая то происхождением, то грубостью манер, - вот тогда и зародилась весьма полезная дружба по интересам с прементором Лозио, скромным служителем, стоящим в двух ступенях от высшего титула ордена и получившим его не без помощи Этери. И, в свою очередь, весьма удачно доставшим из запечатанного конверта нужное завещание, позволяющее не делиться с теми, кто не вышел умом и не мог стать достойным продолжателем династии де Брава...
- Не понимаю, кто взрастил сорную траву слухов, - пожевал губами герцог. - Четыре года назад Виктория носила имя и-Ларти, и вот её мужа стоило побивать камнями и жечь, о да. Старик, помнится за несколько лет до того насильно отправил жену в обитель света и купил себе эту белокурую куколку. Потом взялся изводить остатки состояния на яды и интриги, ревнуя молодую жену. Не мудрено, что его сперва разбил паралич, а затем хлафы подсуетились и поскорее освободили для грешника место в вечной жаровне. Сэнна, к вашей мудрости прибегну в своем сомнении: старые ревнивцы могут быть арпами?
- Арпы - всегда женщины и всегда закоренелые еретички, чадо, - усмехнулся ментор. - Значит, травил все же муж? Сие достоверно?
- Он покаялся перед смертью, я сам слышал, - нехотя буркнул герцог и совсем тихо добавил: - Как вам, возможно, известно, один из погибших в столице был моим троюродным кузеном. Я не оставляю без внимания случайных смертей родни.
Ментор отхлебнул настой трав, поморщился и оттолкнул кубок подальше. Порылся в складках мантии и извлек узкий конверт. Неловко шевеля опухшими пальцами и морщась, он выудил бумагу, развернул и бросил герцогу.
- Де Торбио подозревают как раз вдовушку. Мне думается, они на тебя злы именно по причине покровительства ей. Ты подыскал красотке нового мужа, еще старше и уже заранее паралитика... два брака с весьма интересными семьями юга делают её уже не презренной сакрийкой, а завидной невестой даже среди знатных тагорриек.
- Так второй-то паралитик жив, - недоуменно нахмурился герцог.
Он презрительно оттопырил губу, читая поношения в свой адрес и выказывая пренедрежение к написанному. Затем герцог вернул бумагу и отмахнулся от неё, как от пустяка. Сэнна налился темной кровью и засопел, убирая листок в конверт и пряча в складку мантии.
- Если ты, хлаф тебя дери, собрался по общей моде пристраивать жену в обитель света и вводить в дом белобрысую бледу на правах хозяйки, на меня не рассчитывай. Мое покровительство будет на стороне старых семей юга, ты и так ухватил слишком жирный кус.
- Моя жена тихо умрет в своих покоях, я еще не выжил из ума, чтобы не отличать подобающее от неподобающего! - на сей раз герцог разозлился всерьез и резко обернулся к собеседнику, даже перевесился через подлокотник. - Когда вам, ваша благость, понадобились сведения о флоте и планах сакров, вы, помнится, так и изволили молвить: пусть хоть арпой будет, лишь бы добыла.
- Я полагал, речь шла о твоей тогдашней пассии, Сисиль, - шевельнул бровью ментор. - Но ладно же, оставим сию нелепую тему... Вот три письма. Они могли потеряться по дороге, ведь так?
- Некоторые письма весьма трудно и дорого терять, - задумался герцог. - Может статься, даже невыгодно.
- О да... Но я действительно болен, а ты ничуть не знаком с моим преемником. Зато де Торбио уже избрали его без нас и смогли в выгодном свете показать вседержителю, который имеет право и ордену указать, что есть истина. Я, знаешь ли, только у тебя и могу спокойно вкушать пищу... и я собираюсь здесь погостить, пока из чаши моей не отхлебнет тот, кто взялся её подвинуть в неурочный час.