И, не дожидаясь ответа, княгиня помчалась прочь.
Гребцы поспешили вернуться на баржу, но Андеран взял себе часть провианта и остался на берегу. Ему нужно было попасть в Фейланвик. Он должен был узнать, куда везли стрелы. Подозрение у него было… Но нужна была уверенность.
Снег лежал на берегу. Повелитель Вод затянул узелок потуже и отправился на запад.
Никодемусу было страшно. Люди здесь ждали смерти. Они были упрямы и безнадежны. Они могли бы убежать, по крайней мере некоторые, но не делали этого. Он не совсем вник в суть разговора с раненым предводителем, но вот что понял: пират не хотел бежать и бросать своих раненых на милость врагов. Это безумие! Многие могли бы спастись. А теперь они все умрут. Безумно, но впечатляет. Парень был разбойником и одновременно героем. Чем дольше лутин путешествовал, тем непонятнее казалась жизнь. Вот был Мадра, тролль, который относился к рыжему хорошо. И полулис спас жизнь Эмерелль, несмотря на то что был послан выследить ее, а затем привести к ней наемных убийц. Допустим, если говорить точнее, он спас и себя, когда открыл врата посреди тропы альвов… Но жизнь — какая-то очень запутанная штука.
Фальрах кривился и мрачнел. Неужели сердится из-за того, что в жертву бессмысленной борьбе приносят целый флот?
Понять остроухого не так-то просто.
Они вернулись к причалу. Целительница, слуга и ребенок шагали по лестнице с неровными ступеньками, выбитыми в скалах. Повсюду стояли невысокие каменные стелы, вокруг которых были повязаны пестрые тряпки. Скалы вдоль дороги были покрыты рисунками, либо созданными с помощью красок либо высеченными в камне. Изображения кораблей и воинов, животных, причудливых узоров и чудовищ, которых не существовало в Альвенмарке. Похоже, некоторым посетителям оракула приходилось долго ждать, пока их примут.
Раненые лежали даже возле лестницы. Но их было не так много, как внизу у причала. Обернувшись и посмотрев на бухту, Никодемус удивился, насколько высоко взобрался.
В дымке на горизонте, похоже, что-то двигалось. Или он просто придумал это? Лутин на миг остановился. Разглядеть чтолибо было невозможно. Но у полулиса было такое чувство, будто что-то там движется. Что-то огромное, заполняющее собой весь горизонт.
Никодемус подтянулся на следующую ступеньку. Какое мучение! Несмотря на то что он принял вид человеческого ребенка, он по-прежнему оставался маленьким. Настолько маленьким, что некоторые воины недоверчиво смотрели на него: ведь такие крохи не умеют говорить и ходить. Большинству людей он не доставал даже до колена. Похоже, человеческие дети вырастают повыше, когда начинают ходить.
Наконец они достигли входа в пещеру. Никодемус запыхался. Икры горели. Ему с трудом удавалось сохранять свой облик.
— Ты останешься здесь и проследишь, чтобы нам никто не мешал, Фальрах. Возможно, мне потребуется провести с Шамур некоторое время. Газалы иногда несколько своенравны.
Никодемус устало опустился на камни. Было бы здорово передохнуть.
— Ты пойдешь со мной!
Лутин закрыл глаза.
— Зачем? Я не хочу знать свое будущее. Мне кажется, что жизнь без пророчеств как-то свободнее.
— Значит, твоя свобода заканчивается сегодня!
Он не поверил своим ушам.
— Что… Ты хочешь меня заставить?
— Нет, не хочу. Было бы лучше, если бы ты пошел по доброй воле, потому что я прошу тебя. Кроме того, тебя могут затоптать здесь, снаружи, когда полчища священнослужителей нападут на бухту. Ты только посмотри на море.
Никодемус обернулся. Линия горизонта расплылась. Вода и небо перетекали друг в друга, и посреди этой неясной полосы двигались крохотные пятна. Они забрызгивали горизонт подобно чешуе огромной змеи. А потом лутин понял, что там движется. Он рассмотрел паруса! Огромный флот направлялся прямо к острову.
Увидел это и Фальрах.
— Вы оба меня очень обяжете, если немного поторопитесь.
У вас около получаса. Если вам потребуется больше времени, то шансы, что оракул расскажет что-то о вашем будущем, крайне низки, поскольку оно закончится в ближайшие два часа.
— Ты идешь, Никодемус?
Полулис подумал обо всех воинах, которых видел. Он не сумеет остановить ни одного. И в случае чего в пещере прятаться лучше, чем снаружи. Кроме того, разве оракулы не неприкосновенны?
Эмерелль вошла в пещеру, и лисьехвостый последовал за ней. Вскоре шедший слегка под уклон коридор вывел их в просторную пещеру. Повсюду были расставлены крохотные масляные светильники, источавшие теплый желтый свет.
Посреди пещеры, перед жаровней, от которой поднимался сизый дымок, сидела молодая женщина со строго зачесанными назад намасленными волосами.
— Ты хочешь спросить оракула, какова твоя судьба.
Именно этого он и не хотел.
— А ты не можешь поговорить с ним?
— О тебе — нет. Газала своеобразна. Она расскажет о тебе только тебе. Я при этом присутствовать не буду. Но я увижу то, что должна знать, когда ты вернешься.
— А зачем мне…
— Фальрах считает тебя очень важным. Он готовит игру, в которой ты будешь важной фигурой.
— Игру! — Да они оба с ума сошли! — Это же…
— Когда он последний раз выдумывал фигуры для своей игры в фальрах, умер король драконов. Не стоит его недооценивать. Таким образом он совершает невозможное.
Никодемус спросил себя, видел ли Фальрах в игре свою смерть.
— Ты мечтаешь стать таким же известным, как твой брат.
Ты на пути к своей мечте, хоть и не догадываешься об этом.
Фальрах доверяет тебе. Я — нет. А теперь иди! Ты знаешь, как мало у нас времени.
Таким же известным, как Элийя… Возможно ли это? Никодемус посмотрел вниз, на жрицу. Похоже, она даже не заметила их — неотрывно глядела на угли в жаровне.
И лисьехвостый пошел вниз. Оракул оказалась человеческой женщиной. Не газалой! Лицо ее было сильно накрашено.
Белая пудра, кроваво-красные губы. Глаза она обвела углем.
Выглядело все это жутко.
Когда лутин оказался прямо перед ней, она подняла голову.
— Ребенок, который им не является. — Голос у нее был низкий. Совсем не женский. — Следуй за мной.
Полулис глубоко вздохнул. От поднимавшегося из жаровни дыма у него немного закружилась голова. Жрица знала, кто он. Что он! Неужели она действительно оракул?
Женщина повела его в уголок пещеры, где горела только одна масляная лампа. Там был бассейн. Вода в нем была подобна черному зеркалу.
— Посмотри! — приказала она.
Ему пришлось взобраться на камень, чтобы заглянуть.