Кобольд едва достигал колен эльфа, а угрожающе поднятое копье указывало точно ему в пах.
Улыбайся, прозвучал в голове голос Эмерелль. Ей удавалось выглядеть в высшей степени дружелюбно. Но на нее ведь и копье не наставляли.
— Зачем вы пришли, великаны?
Малыш говорил на довольно необычном диалекте. Совсем не так, как кобольды, с которыми до сих пор доводилось встречаться Фальраху. Его было легче понимать!
— Мы эльфы, а не великаны, — приветливо ответил он.
— Вы слишком велики для эльфов. Не лги мне! Ведь совершенно очевидно, кто вы такие.
На скалах вокруг стояла по меньшей мере дюжина кобольдов. Некоторые целились в эльфов из луков. Все это напоминало Фейланвик. Все дело в Эмерелль или им просто не везет?
Фальрах поднял руки, успокаивая собеседника.
— Мы действительно ничего дурного не хотели…
— Вы съели подношение для троллей. Им это совершенно не понравится!
Фальрах посмотрел на Эмерелль. Та тоже казалась удивленной. Здесь нет троллей! Но он не станет возражать кобольду, который целится копьем ему в промежность.
— Прошу прощения. Как мы можем…
— Мы могли бы объяснить троллям, что в будущем вы не будете платить им дань, потому что ваш народ дружит с великанами, — вмешалась Эмерелль.
Кобольд опустил копье. Лицо коротышки бороздили глубокие морщины, поверх которых была нанесена потрескавшаяся белая краска. Из-за этого физиономия напоминала череп мертвеца. На теле были нарисованы кости. Впрочем, кобольд, похоже, не очень вдавался в подробности анатомии.
На груди у него были изображены лопатки. Ребра и позвоночник тоже были нарисованы как будто сзади. Правильно был изображен только череп. Глаза представляли собой большие темные провалы. Кобольд нанес поверх век сажу, чтобы усилить это впечатление. Нос не совсем вписывался в общую картину. Он торчал на лице, словно клюв коршуна. А белая краска не могла сгладить это.
Вокруг бедер кобольд обмотал грязную тряпку. На тонком кожаном ремешке висели две маленькие тыквы-горлянки.
Обувь коротышка не признавал.
Разноцветные глаза неотрывно смотрели на Фальраха.
— Значит, вы хотите сдаться?
— Ты когда-нибудь слышал о великанах, которые сдаются кобольдам? — Голос Эмерелль по-прежнему звучал приветливо. — Может быть, тебе стоит просто отвести нас к старейшинам, мы поговорим с ними.
— Отвести вас в мою деревню? Старейшины прогонят меня в пустыню. Что, если вы питаетесь кобольдами? Я…
— Я что, похож на того, кто питается кем-то вроде тебя?
Копье тут же поднялось и снова нацелилось эльфу в пах.
Очевидно, чувством юмора малыш не обладал.
— Он ничего такого не имел в виду… — попыталась успокоить кобольда Эмерелль. — Это совершенно не значит, что он ест кобольдов. Он не хотел тебя обижать. Кстати, как тебя зовут?
— Облон, Хранитель Предков, Глас Мертвых, Путешественник По Запретным Местам.
— Гордое имя, — уважительно произнесла Эмерелль.
Облон улыбнулся, отчего трещины на краске углубились.
— Если мы отдадим тебе наше оружие, ты отведешь нас к старейшинам? Я думаю, что историю об Облоне, Спутнике Великанов, скоро будут рассказывать во всех племенах.
Несмотря на краску, по лицу коротышки было видно, что он борется с собой. Наконец Облон кивнул.
— Сложите оружие, и я приглашу вас в свою деревню.
Он снова опустил копье и махнул рукой воинам, замершим меж скал. Те нерешительно стали спускаться к ним.
Фальрах снял со спины меч. Кобольды удивленно осматривали оружие. Оно было почти вдвое длиннее самого высокого из них.
— Вот это я называю — палач троллей, — прошептал один из них.
Другое оружие они осмотрели с неменьшим почтением.
— Они будут сражаться за нас, если того пожелают старейшины, — заявил Облон с интонацией, совершенно не понравившейся Фальраху. Можно было подумать, что старики кобольды, управляющие этим племенем, делают им одолжение, посылая в бой против орды.
— Возьмите оружие!
Потребовалось три кобольда, чтобы поднять эльфийский клинок. Они и другие оруженосцы побежали вперед и скоро исчезли.
— Они возвестят о вашем приходе, — пояснил Облон. — Было бы нехорошо, если бы я вдруг появился посреди деревни с двумя великанами.
— Далеко идти? — спросила Эмерелль.
Облон указал на горы.
— Почти день. Мы прибудем незадолго до сумерек. Идемте.
Кобольд двинулся вперед бодрым маршевым шагом. Несмотря на гнетущую жару, остановок он не делал.
Скоро Фальрах почувствовал себя совсем измученным. Во рту пересохло, губы потрескались, словно дубовая кора. К полудню он перестал потеть. Это показалось ему плохим признаком. Эльфа мучили приступы головокружения. Все чаще приходилось останавливаться, чтобы немного передохнуть. Головная боль мучила почти так же, как ехидные взгляды Облона. За все это время кобольд ни разу не отпил из своей фляги.
Эмерелль молча пыталась помочь, но Фальрах был слишком горд, чтобы опереться на нее. Время от времени его лицо овевал освежающий бриз, а приятные запахи ослабляли головную боль. Он знал, что это работа королевы. Интересно, может ли она заставить забить из скалы прохладный источник? У нее есть такая сила? Но он понимал, почему его спутница не делает этого. Облон не должен знать, что великанша умеет колдовать.
Значит, остается страдать и при этом делать вид, что все хорошо, с горечью думал эльф, пытаясь улыбнуться. Он не хотел давать кобольду возможность почувствовать свое превосходство.
Ближе к вечеру Облон повел их по ложу ручья, глубоко врезавшемуся в истощенный грунт. Оно было сухим, как и все в этой пустыне. Только растущие чуть гуще коричневые пучки травы позволяли предположить, что здесь время от времени течет вода.
Ложе ручья мягко поднималось, сильно изгибаясь; наконец путь привел их в ущелье, настолько узкое, что Фальрах мог коснуться стен, даже не полностью вытянув руки в стороны.
Сила воды отполировала скалу, сделав ее гладкой, словно зеркало. Отвесные стены уходили в высоту более чем на десять шагов. Взобраться по ним было невозможно. Ни лучика света не достигало дна, несмотря на то что на небе над ними не было и следа заката.
В сумерках было трудно пробираться по дну ущелья. При всех недостатках, которыми было наделено тело Олловейна, оно обладало отличным чувством равновесия. Фальрах предположил, что это связано с боем на мечах. Эльф ни разу не споткнулся на этом тяжком пути.
Теперь шел медленнее даже Облон. Несмотря на то что он знал дорогу, ему, очевидно, было тяжело уверенно ступать по неровному дну. Из всех кобольдов, эскортирующих эльфов, рядом с ними остался только Облон. Даже те, кто не ушел с оруженосцами и сопровождал их весь день, теперь сильно отстали.