— Шутка. Что ты здесь делаешь? У тебя ведь был хороший день.
— С чего ты взял?
Усмешка кобольда стала еще шире.
— Хм, скалы обладают очень странным свойством. Иногда поглощают все звуки, а иногда разносят на мили вокруг негромкий шепот.
Фальрах судорожно сглотнул. Еще чего не хватало — чтоб полдеревни слушали его и Эмерелль страстные стоны!
— Вижу, вижу, тебя какая-то муха укусила. Пойдем со мной.
Устроим хороший мальчишник. Вот увидишь, тебе станет лучше.
Фальраху не улыбалось выяснять, что подразумевает кобольд под мальчишником.
— С чего ты взял, что я хороший? — резко произнес он.
— Ты выражаешься довольно однозначно. После неприятного инцидента в ущелье у тебя был повод и возможность растоптать меня. — И, чтобы придать своим словам большую значимость, Облон провел ладонью по шее, словно перерезая горло. — Хоть у хменя и мало опыта в общении с рожденньши небом великанами, все говорит о том, что ты хороший. На твоем месте я вел бы себя не настолько по-рыцарски.
Строго говоря, он уже отвлекся. А провести вечер с кобольдом — это вряд ли хуже, чем сидеть над пропастью в меланхоличном расположении духа.
— Почему ты здесь?
Облон указал на край ущелья.
— Я был внизу с охотниками. Мы наблюдали за тобой больше часа и поспорили, что ты станешь делать. Я проспорил ожерелье из ракушек, принадлежащее моей жене, что ты прыгнешь и не сумеешь полететь. Но через некоторое время нам надоело ждать. Ты прыгнул бы?
Фальрах пристально посмотрел на кобольда, что, очевидно, не произвело на Облона ни малейшего впечатления.
— Боюсь, эту тайну я унесу с собой в могилу.
Шаман серьезно кивнул.
— Да, такие вещи не стоит рассказывать всем подряд.
Ну что, великан? Хочешь остаться здесь? Мне это не кажется очень умным!
«Что мне терять?» — подумал Фальрах.
— Хорошо, идем.
Облон повел его по очень опасной тропе между скалами.
Он выбрал путь, который вел прочь от деревни. Фальраху было все равно, куда отведет его маленький шаман. Он снова думал об Эмерелль и ругал себя за это.
Наконец они поднялись на крутой холм, и взгляду их открылась просторная лощина, заваленная странными белыми валунами. Эльф заморгал. Свет был слишком слаб, чтобы можно было четко разглядеть, что находится перед ним. Как бы там ни было, это не скалы! У него захватило дух.
— Впечатляет, не так ли?
— Да уж… — Больше ничего сказать он в данный момент не мог.
Кобольд стал спускаться в низину.
— Идем, оно не кусается. — Слова его сопровождались негромким смехом.
Руки у Фальраха задрожали. Он не мог ничего с этим поделать и стыдился этого. Ужас последних мгновений его жизни снова возник у него перед глазами. Страх. Боль. И сознание того, что есть только один способ предотвратить гибель.
— Ты идешь?
Он нерешительно стал спускаться. Наполовину погребенный под песком и камнями скелет достигал в длину более пятидесяти шагов. Один только череп чего стоил. Он лежал на песке, огромный, словно дом. Облон забрался внутрь через одну из глазниц.
Фальрах скрестил руки на груди. Так можно было скрыть дрожь. Во рту пересохло. Он смотрел на зубы, длиннее мечей и настолько твердые, что могли противостоять даже всепоглощающему огню.
Облон высунул голову из глазницы.
— Думаешь, пролезешь?
— Какой из них это был?
— Что? О чем ты говоришь?
— Солнечный дракон! Кто из них это был?
— У них были имена? Ты что, знал их?
Фальрах подошел вплотную к драконьему черепу. Озадаченно отметил, что вокруг глазниц изображены руны. Были здесь и крохотные отпечатки ладоней. Очевидно, кобольдских. А еще немного пахло мочой. Перед ним лежал один из повелителей мира. Они были почти как боги. А теперь в его черепе живет кобольд, а где-то между ребер наверняка устроил себе туалет.
— Ты его знал?
Фальрах ощупал череп.
— Может быть. Может быть, именно он когда-то и убил меня. Их было немного.
— Тебе нехорошо? Ты ведь стоишь передо мной. И ты не дух. Уж в духах-то я разбираюсь! Что значит — дракон когдато убил тебя?
— Сколько времени он лежит здесь?
— Ну и вопросы у тебя, великан. Откуда мне знать? Он уже лежал здесь, когда мой народ пришел сюда.
— Что ты делаешь в его черепе?
— Как что? Расспрашиваю костяного оракула. Это место наполнено магией. Здесь особенно хорошо вызывать духов.
И все, кто приходит ко мне в гости, испытывают уважение. — Облон широко усмехнулся. — Даже ты испытываешь к нему уважение. Я вижу. Он пугает, правда?
Фальрах кивнул. Затем отступил на шаг.
— Я не хочу здесь оставаться!
— Да ты ведь даже не заглянул! Этого нельзя упускать. Не скоро выпадет тебе возможность посидеть в драконьем черепе и…
Эльф отмахнулся.
— Я пошел.
— Ах, да брось. Чего ты боишься? Я же говорю…
Фальрах уже не слушал. Как ему могло прийти в голову настолько серьезно разговаривать с кобольдом? С кобольдом, который пару дней назад собирался его казнить?!
— Эй, верзила!
Он слышал за спиной торопливые шаги. Облон нагнал.
Шаман повесил на шею тыкву-горлянку и прихватил неуклюже сделанную кружку.
— Ладно, просто забудем. Тебе не нравятся мертвые драконы. Я понял. Поищем другое хорошее местечко.
— Чего ты за мной ходишь?
— А как ты думаешь? В моей деревне вдруг поселяются два великана. После первых недоразумений мы вполне находим общий язык. И вдруг моим охотникам начинает везти как никогда. Не считай меня глупым, хоть моя голова и намного меньше твоей. Я понимаю, что твоя возлюбленная плетет какое-то охотничье волшебство, чтобы у нас у всех было вдоволь еды. Так для моей деревни лучше. И никто не боится, что тролли нападут на нас, пока вы здесь. А потом вы занимаетесь любовью. И вдруг ты сидишь с мрачным лицом над пропастью и о чем-то размышляешь.
Фальрах презрительно засопел.
— Пару дней назад ты ведь меня съесть собирался. Не считаешь же ты всерьез, что я поверю, будто сейчас ты обо мне беспокоишься?
— А я и не беспокоюсь. Я о деревне хлопочу. Ты расстроен.
И ты — великан, у которого есть меч, настолько здоровый и тяжелый, что нужно несколько кобольдов, чтобы поднять его. Что случится, если ты обрушишь на нас свое горе и ярость?
Кто сможет остановить тебя? Поэтому я пришел поговорить с тобой. Мне кажется, что ты неплохой парень, для великана.