Том Сэйерс стоял позади него. Судя по всему, пятна на его фартуке оставила засохшая кровь и гной. Много слоев, как на халате хирурга в старину. В руке у него оказался скальпель с трехдюймовым лезвием. Оно блеснуло в свете рампы, когда Сэйерс двинулся вперед.
Джим схватил и поднял столик. Казалось, он ничего не весил. Джим запустил им в Тома Сэйерса, джентльмена-боксера, столик перевернулся в воздухе и ударил его плашмя. Раздался глухой треск, и два дюйма лезвия, пробив столешницу насквозь, показались с другой стороны. Джим кинулся бежать, ко чуть не упал, споткнувшись о стул.
Ему не нужно было оглядываться, он и так знал, что за ним погоня. Он слышал, как трещит, разваливаясь, стол. Это Том Сэйерс крушил его, чтобы извлечь свой нож. Джим задел кого-то, сделанного, как ему показалось, из тряпья и соломы. Еще кто-то упал, пока он прокладывал себе путь, и черепа запрыгали по столу. Мертвая рука преградила ему дорогу, но он оттолкнул ее. Чуть дальше появилась другая рука, которая схватила его и попыталась удержать.
Джим завертелся на месте, стараясь высвободиться. Сэйерс пробирался по костям и пыльным тряпкам, чтобы догнать его. Он выделялся темным силуэтом на фоне освещенной сцены, где по-прежнему покачивались, словно повешенные, рыбины. Что-то грохнуло, Джим снова куда-то мчался.
Под тяжестью его тела дверь распахнулась, но это препятствие его не задержало. Он вырвался из танцевального зала и попал в аркаду.
Аркада была охвачена огнем.
Все кругом было красное-красное. Вдали играла музыка у карусели, и он побрел туда, подняв руку, чтобы защитить лицо от огня. Он двигался по проходу среди будочек предсказателей, игровых автоматов. Он почти падал, почувствовав несколько раз, как гнилые доски расползаются под ногами. Он-таки упал, когда добрался до площадки, на которой вращался большой круг карусели, но тут же вскочил.
Черные лошадки карусели двигались по кругу, подскакивая вверх-вниз в бесконечном галопе в никуда. У многих лошадок были седоки, прибитые к витым столбикам карусели. Тела их склонялись вперед, руки свисали вдоль лошадиных шей. В отблесках пламени Джим увидел крошечного ребенка. Его ручки и ножки болтались в разные стороны, вторя движению лошадки, к седлу которой он был прибит.
Том Сэйерс звал его.
Джиму нужно было правильно выбрать направление. Ведь должен же быть отсюда какой-то выход. Он побежал, огибая карусель. Чьи-то ослабевшие пальцы хватали его за плечи. Он видел и других всадников, и еще будочки, и глубокие тени, плясавшие в отблесках пламени. Джим не знал, куда бежать, любое направление могло завести в тупик. Джим оглянулся.
Боксера он увидел за каруселью, но Сэйерс еще не заметил его. Он стоял, сжимая в руке нож и наблюдая за проносившимися мимо всадниками. Если бы Джим мог раствориться в темноте, пока его не обнаружили, может быть, ему удалось бы ускользнуть.
Несколько всадников на карусели зашевелились. Они поднимали руки, чтобы указать на него. Джим повернулся и кинулся бежать.
Далеко впереди он увидел свой последний шанс.
Она сидела, скрестив ноги, в стеклянной будочке. Пыль не коснулась ее восточных одежд, но цвета их поблекли. «Автомат, который знает все» — было написано у нее над головой, а внизу значилось: «Ответы на все вопросы». Дыхание Джима затуманило стекло будочки, когда он привалился, чтобы задать свой вопрос.
Вблизи было заметно, что ее бледная восковая кожа покрыта сеткой тонких трещин.
— Это карнавал душ, — мысленно сказала она ему. — Пути назад нет.
По ее щеке скользнула хрустальная слеза. Оказалось, что глаза у нее голубые, почти фиалковые.
Две руки схватили его за плечи.
— Джим! — Линда встряхнула его. — Джим, что ты здесь делаешь?
Не было ни карнавала, ни карусели. Никакого пламени тоже не было, только мигающие красные отблески сигнального огня, обозначавшего конец пирса. Они проникали сквозь дыры в крыше аркады. Когда Джим и Линда двинулись назад, к воротам пирса, эти отблески помогали фонарику Линды рассеивать тьму вокруг.
Какое-то время Джим молчал, и Линда не торопила его. Он был смущен, сбит с толку, но больше всего — напуган. Ворота были открыты. Проволока, скреплявшая их раньше, была размотана и висела поросячьими хвостиками. Джим почувствовал, что его ладони горят от порезов, наверное, он получил их, когда возился с проволокой.
Они шли мимо фонарей набережной. Линда крепко и уверенно держала его за руку. Ветер с моря нес брызги пены прочь в темноту. Джим вдруг понял, что не знает, сколько сейчас времени.
— Я ждала тебя почти два часа, — сказала Линда. — Все ломала голову, куда ты мог пойти.
— Как же ты нашла меня?
— Я пришла к тебе домой, все двери были распахнуты. Я поняла: что-то случилось. Джим, я прочитала твой дневник.
Должно быть, она почувствовала, как он напрягся, потому что тут же добавила:
— Извини меня. Я не хотела шпионить, но я не знала, где мне тебя искать. Ты, наверное, сердишься на меня?
— Нет, просто я оказался в дурацком положении.
Вскоре Джим заметил, что они удаляются от Дома на Скалах и вообще от города. В сотне ярдов отсюда набережная заканчивалась и переходила в песчаные дюны, покрытые осокой.
— Куда мы идем? — спросил он.
— Подожди немного, потом все увидишь, — ответила Линда.
Она снова включила фонарик, когда они с набережной спустились на песок. Джим хотел было в последний раз оглянуться на пирс, но удержался. Он прекрасно знал, что именно там увидит: маленькую фигурку Гранди на огромном расстоянии. Полы его пальто будут медленно развеваться. По бокам — две собаки неизвестной породы, темные, как пантеры.
Джим оглянулся. У пирса никого не было.
Похоже, Линда знала, куда идет. Джим шел за ней и не задавал никаких вопросов. Кругом стояла тишина, даже шум моря еле долетал сюда. Вокруг торчали бутылки и банки, застрявшие в песке, словно обломки кораблекрушения в Саргасовом море. Иногда попадались деревяшки, выброшенные морем на берег, они отбрасывали зубчатые тени.
Джим и Линда достигли дощатого настила. Щелястый помост вел с пляжа к темной купе деревьев, что стояли в четверти мили от полосы прибоя. Чем дальше они уходили от берега, тем болотистее становилась земля. Между досок настила пробивалась осока. Они миновали большой деревянный щит, но что на нем было написано, Джим в темноте не рассмотрел.
Под деревьями была расположена закрытая на зиму площадка для домиков-фургонов. Судя по всему, никто за ней не присматривал. Фургоны были большие и новые. Вокруг каждого был огорожен участок земли, иногда попадались сарайчики. Пока Линда разыскивала нужный им фургон, луч фонарика осветил два или три домика, окруженные альпийскими горками и штакетником. Джим встревоженно оглядывался, ожидая услышать окрик сторожа, лай собаки или увидеть внезапно вспыхнувший свет. Но кругом стояла мертвая тишина.