— Нет… но я как-никак адвокат, правда? У кого-то могут быть ко мне претензии. Не думаю, что анонимки… Я хочу сказать, меня это пока не задело, но может быть и продолжение… Не нравится мне всё это.
— Ну, это политика, Майлз, — сказала Саманта, больше не скрывая усмешки. — Грязное дело.
Майлз удалился из кухни, но ей было всё равно; мыслями она уже вернулась к точёным скулам, разлёту бровей и подтянутому упругому прессу. Теперь она могла подхватить большинство песен. Надо бы купить футболку с изображением группы — и для Либби тоже. Джейк будет от неё совсем близко. Давненько у неё не бывало такого праздника.
Говард тем временем прохаживался туда-сюда по закрытой кулинарии, прижимая к уху мобильный телефон. Шторы были опущены, внутри горел свет, а за проёмом в стене суетились Ширли и Морин, готовясь к открытию кафе; они распаковывали фарфор и стекло, взволнованно переговаривались и краем уха слушали односложные реплики Говарда.
— Да… мм, хм… так…
— Кричала на меня, — сказала Ширли. — Кричала, ругалась. Требовала: «Удалите это, чёрт побери!» А я ей: «Удаляю, доктор Джаванда, и буду благодарна, если вы перестанете на меня кричать».
— А я бы оставила повисеть пару часиков, если б она вздумала на меня чертыхаться, — сказала Морин.
Ширли заулыбалась. На самом деле она пошла заваривать чай, оставив на сайте анонимное сообщение о Парминдер ещё на сорок пять минут. Они с Морин уже потешились от души; ещё имелся простор для дальнейших обсуждений, но первоначальный интерес был удовлетворён. Теперь Ширли жадно заглядывала вперёд, представляла реакцию Парминдер на публичное разглашение её делишек.
— Выходит, это не она отправила то сообщение про Саймона Прайса, — сказала Морин.
— Да, скорее всего, не она, — согласилась Ширли, протирая нарядный бело-голубой фарфор, который выбрала по своему вкусу, несмотря на то что Морин нравился розовый.
Порой, хотя она и не занималась бизнесом непосредственно, Ширли любила напомнить, что у неё, как у жены Говарда, всё же гораздо больше прав.
— Да, — говорил в трубку Говард. — Но не лучше ли… Мм, хм…
— Кто же это мог написать, как по-твоему? — спросила Морин.
— Понятия не имею, — жеманно протянула Ширли, будто вынюхивать и подозревать было ниже её достоинства.
— Некто лично знакомый и с Прайсами, и с Джавандами, — сказала Морин.
— Скорее всего, — повторила Ширли.
Говард наконец-то повесил трубку.
— Обри согласен, — объявил он им обеим, входя в кафе со свежим номером газеты «Ярвил энд дистрикт» в руке. — Весьма слабый материал. Чрезвычайно слабый.
Женщины не сразу вспомнили, что обязаны проявлять интерес к посмертной статье Барри Фейрбразера. Куда интереснее был его призрак.
— Да-да, я тоже подумала, когда читала, что статья ни о чём, — поспешила заверить его Ширли.
— А интервью с Кристал Уидон — просто прелесть, — хохотнула Морин. — Говорит, любила рисование. Ну, разве что рисование на партах.
Говард засмеялся. Ища предлог, чтобы отвернуться, Ширли взяла с прилавка шприц-ручку «Эпипен», которую Рут утром занесла в магазин для Эндрю. Ширли зашла на свой любимый медицинский сайт, прочла там об этих инъекторах и теперь могла бы с лёгкостью объяснить действие адреналина. Однако вопросов не последовало, и она убрала маленькую белую шприц-ручку в шкаф, стукнув дверцей, чтобы пресечь дальнейшие остроты Морин.
В огромной руке Говарда задребезжал телефон.
— Да, алло? А, Майлз, да… да, мы в курсе… Мама увидела сегодня утром… — Он посмеялся. — Конечно удалила… Не знаю… Думаю, разместили вчера… Нет, не думаю… мы уж сколько лет знаем Бен-Задиру как облупленную…
Но его игривость заметно шла на убыль по мере того, как он слушал Майлза. Немного погодя Говард сказал:
— Ага… да, понимаю. Да. Нет, в этом смысле пока… хорошо бы поручить кому-нибудь проверить защиту…
Трое, находившиеся в магазине, почти не обратили внимания на проехавший в сумерках автомобиль, но водитель успел заметить огромную тень Говарда Моллисона, плывущую за кремовыми шторами. Гэвин нажал на педаль газа, торопясь к Мэри. Во время телефонного разговора ему показалось, что она доведена до отчаяния.
— Кто этим занимается? Кому это нужно? У кого ко мне такая ненависть? — спрашивала она.
— Ни у кого, — сказал он. — За что тебя ненавидеть? Никуда не уходи… Я еду.
Он припарковался у её дома, хлопнул дверью и быстро пошёл по дорожке. Мэри открыла входную дверь ещё до того, как он постучал. Её глаза снова опухли от слёз; на ней был шерстяной халат до пола, который делал её ниже ростом. В противоположность алому кимоно Кей он вовсе не выглядел соблазнительным, но его незамысловатость и поношенность знаменовали новый уровень близости.
Все четверо детей Мэри были в гостиной. Мэри жестом пригласила его на кухню.
— Они знают? — спросил он.
— Фергюс знает. Ему в школе сказали. Я просила его не говорить остальным. Честное слово, Гэвин… Я уже на пределе. Откуда такая злоба…
— Там всё враньё, — сказал он, а затем, поддавшись любопытству, добавил: — Так ведь?
— Да! — страстно выпалила она. — То есть… Не знаю… Я действительно её почти не знаю. Но вкладывать это ему в уста… Приписывать ему эти слова… Неужели им всё равно, каково мне это читать?
Мэри снова расплакалась. Он решил не обнимать её, пока на ней этот халат, и порадовался своей осмотрительности, потому что секундой позже в кухню вошёл восемнадцатилетний Фергюс.
— Привет, Гэв.
Её сын выглядел устало, старше своих лет. Он обнял мать, а та положила голову ему на плечо, по-детски утирая слёзы широким рукавом.
— Думаю, это разные люди, — сказал без предисловий Фергюс. — Я внимательно перечитал. Здесь совершенно другой стиль.
Текст сохранился у него на мобильном телефоне, и Фергюс начал вслух:
— «Член местного совета доктор Парминдер Джаванда, которая делает вид, что печётся о бедных и обездоленных, всегда преследовала тайную цель. Пока я был жив…»
— Прекрати, Фергюс, — взмолилась Мэри, опускаясь на стул у кухонного стола. — Не могу этого слышать. Правда не могу. Да ещё эта его статья в сегодняшней газете.
Закрыв лицо руками, она тихо всхлипнула, и тут Гэвин заметил на столе номер газеты «Ярвил энд дистрикт». Он никогда её не читал. По собственной инициативе он прошёл через всю кухню к буфету, чтобы налить Мэри спиртного.
— Спасибо, Гэв, — хрипло выговорила она, когда он дал ей в руку стакан.
— Возможно, это Говард Моллисон, — предположил Гэвин, садясь рядом. — Судя по тому, что Барри о нём рассказывал.
— Не думаю, — сказала Мэри, вытирая глаза. — Это так грубо. Он никогда не делал ничего подобного, пока Барри был… — она икнула, — жив.