– А… ты уверена, что это был он? – цеплялась за последнюю соломинку Таня. – Может, опять Лешка прикалывался?
– Ничего подо… – начал было Леша, но Ольга перебила:
– Он подходил к окну, и я видела его лицо, как сейчас твое. И звал так тихо: «Ольга, Ольга!» Я этот голос ни с чьим не спутаю.
Боря помимо воли оглянулся на окно кухни, которое никто закрывать и не подумал. Конечно, он ничего там не увидел, но мурашки пробежали по коже.
– Постой, Оленька, – вновь мягко заговорил профессор. – Если, как ты говоришь, это был Эдик, то почему он не зашел внутрь?
– Потому что вы все его ненавидите! Разбегались, гнали прочь, Сашка кричал, что это не его брат! Зачем к таким заходить? – В голосе девушки зазвучали визгливые истеричные нотки. – И вообще, что вы ко мне прицепились, отстаньте! Все равно ничем не поможете, а если он меня снова позовет, я просто уйду к нему.
– Ты что, Ольга! – ужаснулась Марина. – Разве мо…
– Отстань!
В воцарившейся тишине прозвучал голос Фишки:
– Это, наверное, так романтично – встретиться после долгой разлуки и уже никогда не расставаться! Я тут единственная не видела твоего Эдика, скажи – он красивый?
Боря с величайшим изумлением воззрился на сестру. Чего угодно он от нее ожидал, но все эти сюси-пуси обычно вызывали у Натки лишь скептическую усмешку. Она не слушала попсы, не читала дамских романов, а если в каком-то фильме встречалась любовная сцена, то Фишка начинала над ней иронизировать. Похоже, здесь все немного тронулись!
Ольга впервые улыбнулась:
– Красивый… Он не только красивый, он… он лучше всех! Всегда поймет, всегда поможет…
– А как он выглядит?
– Высокий, спортивный, волосы темные… Раньше коротко стригся, а сейчас отрастил до плеч. Немного на Сашку похож, только красивее!
– Я тебе прямо завидую, – испустила глубокий вздох Фишка, а потом на секунду повернулась ко всей компании и подмигнула – учитесь, дескать, как надо! После чего ее лицо снова приобрело туповато-восторженное выражение. – И ты с ним уже дважды встречалась?
– Да нет, не дважды, – сбивчиво заговорила Ольга. Она, казалось, совершенно не смущалась откровенничать при всех. – Прошлой ночью я действительно увидела его в окно, вышла… Мы стояли и смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Я не могла насмотреться… А потом Эдик и говорит: «Пойдем со мной, Ольга! Я хочу, чтоб мы были вместе в вечности!» Не знаю почему, но эти слова про вечность меня испугали. Может, потому, что он очень изменился. Смотрит совсем по-другому, жестко, властно, ростом будто выше стал, манеры какие-то чужие, и глаза вдруг так… почернели, как дыры какие-то… Но я-то знаю, что все равно это Эдик, где-то в глубине его настоящая душа запрятана… В общем, я тогда испугалась и убежала. И весь день ругала себя за малодушие… А в нынешнюю ночь снова услышала зов, только как-то тише и глуше: «Ольга, Ольга!» В окне ничего не увидела, но вышла, твердо решив остаться с ним. А дальше… Дальше не помню. Куда-то шла, рядом кто-то был… Не помню!
– Ты хочешь сказать, что не помнишь тех двух уродов, что вели тебя под руки? – вмешалась Маринка. – И неизвестно, куда бы завели, если бы Фишка не подняла всех!
– Каких еще уродов? Что ты несешь?! – повернулась к ней Ольга. – Прикалываешься или напугать меня решила?
С лица Фишки исчезла идиотская улыбочка:
– Нет, Ольга, к сожалению, это не шуточки. Я, Степа, Марина, Иван Евгеньевич – все мы видели двух уродов, которые при нашем приближении бросили тебя и убежали с обезьяньей ловкостью. Ты точно не помнишь? Одна – такая скрюченная старуха, второй…
Фишка замялась, второго она не разглядела. Ей на помощь пришел профессор:
– Второй столь же мерзкого вида мужчина. Я бы его назвал стариком, если б не это их звериное проворство. Кстати, знаешь, куда они тебя привели?
– Не помню…
– К алтарю! Тому самому, из городища! И боюсь представить, что бы было, если бы мы не подоспели.
Ольга жалобно всхлипнула, потупила глаза.
– Извините… – произнесла она наконец. – Я всем вам нагрубила, я была не в себе… Простите. Сама не знаю, что на меня нашло.
Все принялись хором заверять, что это ерунда и что главное – она жива и здорова. Наконец Ольгу отправили спать, с ней пошла Марина, но остальные не спешили расходиться.
– Я чувствую себя последней идиоткой! – провозгласила Натка, едва за Ольгой и Мариной закрылась дверь. – Здесь творится какая-то чертовщина, и все это отлично знают, но нас с Борькой, видимо, считают глупыми малолетками и щадят нашу младенческую психику! Хоть бы предупредили о том, на что тут можно нарваться.
– Не понимаю твоего возмущения, – ответила Таня. – Тебе в первый же день рассказали про Эдика, разве этого мало? А больше мы и сами ничего не знаем.
– А по-моему, знаете! – не унималась Фишка. – Что за городище вы раскопали в прошлый раз? Что там был за алтарь, которого так испугалась сейчас Ольга? Почему нельзя ходить в пещеру, если Эдик пропал совсем не там? И наконец, что это были за уроды? Вы видели их руки? Ужас! И сдается мне, что среди нас есть человек, который знает об этих уродах побольше моего, но не считает нужным рассказывать глупым малолеткам! А в итоге Борьке однажды ночью пришлось в одиночку отбиваться от этой жуткой старухи, которая пыталась проникнуть в дом.
– Как? Когда? – воскликнула Таня. – Почему же ты ничего об этом не говорил?
– Чтоб еще и вы не сочли меня слабонервным трусишкой, как некоторые, кому я имел глупость рассказать, – пожал плечами Боря.
В этот момент на пороге кухни предстала Маринка, щурясь от яркого света.
– Ольга уснула мигом, – сообщила она. – Я там окно листом фанеры задвинула, если какая погань сунется – будет слышно.
После недолгой паузы заговорил Иван Евгеньевич:
– Твои упреки, девочка, относятся ко мне. И ты полностью права: я привел вас сюда, не сообщив всей правды об этом месте. Но на то были свои причины, и я надеюсь на ваше понимание и прощение. Если тебя, Боря, после твоего рассказа о старухе сочли слабонервным трусишкой, то кем бы назвали меня, если бы я поделился известной мне информацией? Душевнобольным, не иначе. Да вы бы и сами мне не поверили – до сегодняшней ночи. Но теперь, думаю, поверите?
– Разумеется, – выразил общее мнение Саша. – Мне вы, кстати, тогда так ничего и не рассказали, хоть я и спрашивал!
– Я тогда не обладал достаточной информацией, чтобы помочь беде или рассказать тебе что-то связное. Так, обрывки, догадки… Да я и сейчас знаю ненамного больше. Однако хочу поделиться с вами всем, что хоть как-то относится к делу, а уж пригодится ли вам эта информация – как Бог даст. Я даже приблизительно не могу предположить, что нас ждет.