Ее губы ответили на его поцелуй. Они оказались невообразимо сладкими. Ее руки обвили его шею, а пальцы ерошили волосы. Он слышал ее ласковое бормотание.
Возникло ощущение неизбежности происходящего. Слабый внутренний голос, предостерегавший Джема, замолчал. Остались только Элоиз и его нестерпимое желание.
Любовь?
Джем всю жизнь избегал этого чувства. Старался контролировать свои эмоции. Он никогда, никогда не сможет довериться другому человеку, не надеясь познать с ним счастье. Он слишком много видел. Слишком много страдал.
Но с Элоиз все было по-другому.
Парализующий страх исчез, и его место заняло чувство удивления. Чувство, что мир уже не хаотичен, а пришел в норму.
— Элоиз, — пробормотал он беспомощно. Джем почувствовал, как замерли ее руки. Это был момент полного отчаяния. Она уходила от него, отстранялась — не физически, а эмоционально.
— Это не… неподходящая идея. Я не могу этого сделать. Извини. — Она в отчаянии отвернулась.
Ее волосы растрепались, губы вспухли от поцелуев. Джему показалось, что его жизнь закончилась.
— Почему?
Элоиз взглянула на него, в глазах сверкнули слезы.
— Я не должна… мы не должны… — Она принялась искать свои туфли. — Я вызову такси.
— Я отвезу тебя.
— Я не могу…
Джем протянул руку и дотронулся до ее плеча, заставив поднять на него глаза.
— Я не пытаюсь понять, почему, но уважаю твое решение, — произнес он так, словно эти слова убивали его. — Я отвезу тебя в Арундел.
— Спасибо, — ответила она, отворачиваясь. — Мы неправильно поступили. С Лоренсом, с Белиндой.
Глядя, как она надевает туфли, берет пальто, он медленно взял свою куртку и принялся искать в карманах ключи от машины.
Ее губы дрожали, она пыталась выдавить из себя улыбку.
— Мы можем идти?
Джем кивнул. Ему казалось, что у него в груди поворачивается нож.
Он запер входную дверь, чувствуя, как за спиной дрожит Элоиз. Какой удобный повод обнять ее и поцеловать. Вместо этого он выдавил из себя улыбку.
— Поехали.
Элоиз закрыла журнал «Имидж» и чихнула. Она заболевала. Голова трещала, в горле першило.
Джем получил престижную премию, и его фото появилось в журнале. Его лицо, глядящее с глянцевой страницы, напоминало о том, что произошло. А ей не хотелось вспоминать.
Это было ужасной ошибкой.
Она поцеловала его. Или он поцеловал ее. Неважно, кто первым перешел невидимую грань. Факт остается фактом — они целовались.
И теперь ничего нельзя исправить. Она всегда будет помнить, каково ей было в его объятиях, вспоминать, как он нежно произносит ее имя.
Элоиз свернулась калачиком на софе. Лоренс был прав. Он говорил о себе и маме, но это относилось и к ней. Малое решение привело к большим изменениям в жизни.
Она могла бы отказаться и не поехать на день рождения к отцу. Могла сразу же уехать и не гулять по саду. Могла не входить в дом Джема, не позволять ему готовить омлет и не пить вино.
Такие простые и незначительные вещи. Каждая из них влечет за собой последующую.
Лоренс сказал, что все изменилось с той минуты, когда он поцеловал маму. Это стало отправной точкой… Они могли бы тогда расстаться, но не сделали этого.
А Элоиз сделала. Она ушла.
Единственно правильное решение. Элоиз знала, как поступают в мире Джема, а мама не знала.
Это закрытый мир. Там важно, кто был твой отец, твой дед. Люди связаны между собой. Там царят династии.
Они не женятся на девушках, живущих в муниципальных домах. Они могут спать с ними, использовать, но никогда не пойдут дальше.
Она этого не хочет. Джем Норланд — красивый мужчина. Сексуальный. Очень, очень сексуальный. Но ей не нужно то, что он может ей предложить. Она не позволит себе любить его. Значит, единственный выход — это уйти.
Она не хочет такой жизни, как у мамы. Она знает, что это такое, и отвергает. Тяжкая дорога не для нее. Джем Норланд ей не подходит. Элоиз не принадлежит к его кругу и никогда не будет принадлежать. И не нужно об этом думать.
Элоиз села, сжимая в руке платок. Голова гудит, нос заложен. Она чувствует себя ужасно. Так жалко себя.
Сегодня ей исполнилось двадцать восемь, и она одинока. Она только делает вид, что все идет как надо.
Тут зазвонил домофон.
Джем! Она без сил прислонилась к двери и закрыла глаза.
Нет, нет, пожалуйста! Только не это! Чего он хочет? Зачем он здесь?
Она собралась с силами и ответила:
— Уходи. Я больна.
— Меня прислал Лоренс.
Его прислал Лоренс. Он здесь потому, что у нее день рождения и его прислал Лоренс. Только и всего. А она надеялась… Как глупо!
— Я больна, — повторила Элоиз.
— Он передал подарок для тебя. — И после паузы: — Элоиз, открой дверь. На улице дождь.
Она нажала на кнопку. Потом с ужасом огляделась. Везде были разложены папки с мамиными бумагами, которые она пыталась разобрать. Пустые кофейные чашки стояли повсюду, на диване валялось старенькое одеяло.
Она сгребла в кучу использованные носовые платки и бросила взгляд в зеркало. Некогда приводить себя в порядок. Джем уже подходит к двери.
Элоиз поправила халат и чуть-чуть приоткрыла дверь.
— Я больна. Уходи.
— Это заразно?
— Да.
— Тогда не дыши на меня, — сказал он, распахивая дверь. — Отодвинься. Я не собираюсь проталкивать подарок Лоренса в щель.
Элоиз пришлось смириться. Она позволила ему войти.
— Ты выглядишь ужасно.
— А чувствую себя еще хуже. — Она села на диван и прижала к носу платок.
— Кто за тобой ухаживает? — Джем нахмурился.
— Я сама. Так поступают все большие девочки.
Как здорово снова увидеть его! Он выглядит намного лучше, чем на фото в журнале. Она уже успела позабыть, какой он высокий и какие голубые у него глаза…
Когда они виделись в последний раз, она его поцеловала. Ее пальцы ласкали его густые черные волосы, а тело прижималось к его телу.
Элоиз наблюдала, как Джем расстегивает куртку и вешает на стул. Он уселся напротив нее и приложил холодную руку ей ко лбу.
— У тебя нет температуры?
— Мне холодно. Ничего страшного. — Элоиз поплотнее запахнула халат и скрестила ноги. — Если хочешь выпить, налей себе сам.