…Мы придем туда,
Где ты увидишь, как томятся тени,
Свет разума утратив навсегда…
Данте «Божественная комедия»
В тот момент, когда я заснул, мне показалось, что меня разбудили… Открыв глаза, я убедился, что лежу в абсолютной темноте.
А. Хейдок «Песнь Валгунты»
«Пожалуйста… пожалуйста… Я хочу жить… Господи, я так хочу жить…»
Воздух с хрипом вырывался из горла Вероники. Длинное белое муслиновое платье, в которое ее обрядил Ванька Багор, цеплялось за сучья и сухую траву. Ночь была лунная, но Вероника давно сбилась с пути и не знала, куда бежит. Иногда ей казалось, что она слышит за спиной лай собак и ржание коней. Но потом снова наступала тишина.
Туфли промокли, и ступни в них закоченели. Но Вероника продолжала бежать, не давая себе времени на отдых. Если ей повезет, еще до рассвета она выйдет к поселку ороченских крестьян и спрячется в каком-нибудь сарае. Если нет – тогда одно из двух: либо ее поглотит Гатинское болото, либо настигнет Ванька Багор с ватагой своих пьяных разбойников.
Вероника прислушалась. Теперь она явственно различала лай собак. Сердце подпрыгнуло в груди: Багор пустил по ее следу охотничьих псов. Злобные твари отлично натасканы и никогда не упускают жертву, если напали на ее след.
Вероника вспомнила молитву, которую часто в трудные минуты повторяла ее мать:
– Пресвятая Богородица, прошу тебя, не оставь меня в своей благости и спаси от бед!
Она оттолкнулась от дерева и бросилась бежать по страшному, освещенному луной ночному лесу. Спазмы в груди заставляли ее постанывать от острой боли. Через пять минут в полном изнеможении остановилась у ручья. Туфли порвались, и из ног, изрезанных валежником, сочилась кровь. Учуяв кровь, псы рассвирепеют еще больше и удвоят пыл.
«Если перейти ручей, то можно сбить собак со следа!» – подумала Вероника.
Она бросилась в воду. Холод тут же сковал тело и на несколько секунд лишил возможности дышать. Усилием воли Вероника заставила себя двигаться, хватанула воздух широко открытым ртом и пошла по ледяному потоку, цепляясь за ветки деревьев и мокрую траву на берегу.
Лай собак приближался. Теперь были слышны и крики мужчин.
– Ату!… Ату!
Потом раздалось ржание коня.
Левую икру Вероники скрутило судорогой. Она сцепила зубы, чтобы не крикнуть, и, хромая, устремилась к противоположному берегу. Боль была адская. Казалось, будто икру рвут железными клещами.
Наконец она достигла берега. Упав на землю, Вероника принялась растирать сведенную судорогой ногу. Лай собак звучал совсем рядом. Вероника старалась не слушать эти жуткие звуки, чтобы не дать затаившемуся в душе ужасу выйти наружу.
«Ты сильная, – шептала себе Вероника, не чувствуя бегущих по щекам слез. – Ты выдержишь… Господь на твоей стороне… Он не позволит насильнику схватить тебя…»
Лай собак стал оглушительным, животные просто заходились. Теперь Вероника отчетливо услышала и голоса своих преследователей.
– Собаки брешут – она где-то рядом! – крикнул кто-то.
– Атаман, а можь, у твоей подружки выросли плавники и она уплыла?
Раздался взрыв хохота.
– Заткнитесь! – рявкнул на разбойников Ванька Багор.
Дрожа от ужаса и холода, Вероника зажмурила глаза.
«Мамочка, пожалуйста, если ты меня слышишь… не дай им найти меня… Ты обещала, что всегда будешь рядом… Ты сказала, что никогда меня не бросишь… Мамочка, любимая, помоги мне…»
Послышался плеск воды. Собаки бросились в ручей.
Вероника хотела встать, но споткнулась и снова упала. И тут же увидела мчащегося к ней по траве огромного пегого пса.
– Мамочка! – хрипло вскрикнула Вероника и вскочила на ноги.
Она попыталась бежать, но пес настиг ее и повалил на землю. Вероника услышала треск рвущегося платья и почувствовала, как собачьи клыки впились ей в бедро.
– Нет! – крикнула она и забилась на земле. – Нет!
Хриплый пьяный голос рявкнул:
– Пошли вон! Прочь!
Вероника увидела атамана. Он гарцевал на своем черном скакуне и яростно стегал собак плетью. Псы с визгом и поскуливанием отскочили от Вероники. Она лежала на узловатых корнях дерева, прижавшись спиной к мощному стволу. Белое муслиновое платье пропиталось кровью.
– Сударыня, вы, кажется, заблудились?
Вероника с ужасом смотрела на всадника.
– Простите, что задержался, сударыня, – снова пророкотал он, – мерзавец Чайши развлекал меня своими выходками. Кстати, он здесь, со мной. Хотите с ним поговорить?
Багор оскалил зубы в усмешке, сунул руку в сумку, притороченную к седлу, достал из нее какой-то темный предмет и швырнул его к ногам Вероники.
Вероника вскрикнула от ужаса и поджала окровавленные ноги. На мокрой траве лежала голова старика-маньчжурца. В ушах у нее затараторил его сбивчивый взволнованный голос:
– Госпадза, Ванка узнавал твой измен! Он савсем пьяный и савсем злой! Багор говорит – гаспадзу убивай. Если ты будес здеся, атаман тебя убивай! Нада окно бедзать, а Чайши задерзать Ванка. Беги, подзалуста!
– Что же вы меня не благодарите? – мрачно спросил Багор. – Помнится, вы любили слушать россказни этого шута. Пусть он вам поведает последнюю сказку…
Всадники окружили атамана. Их кони дергали головами и громко фыркали. Вероника смотрела на всадников снизу вверх, и они казались ей огромными чудовищами.
Разум ее помутился от ужаса.
«Мамочка, – беззвучно шептала она. – Пожалуйста… Пусть они уйдут… Пусть они оставят меня в покое… Мамочка, помоги своей маленькой дочери…»
– Проучи ее, Багор! – крикнул один из всадников.
– Проучи эту шалаву! – поддержал другой голос.
Атаман ухмыльнулся, повернул голову к приятелю и прорычал:
– А ну – дай вина!
Разбойник, пьяно посмеиваясь, бросил ему кожаную флягу с вином. Багор запрокинул голову и сделал несколько больших глотков. Вино потекло по подбородку, закапало на грязный воротник камзола. Напившись, атаман швырнул флягу назад хозяину и, свирепо глядя на Веронику, вытер рукавом мокрые губы.
– Проси пощады! – потребовал он.
Вероника молчала.
– Проси пощады! – рявкнул Багор и опустил пальцы на рукоять плети.
Вероника задрожала всем телом и стала потихоньку отползать от своего врага, не спуская с него перепуганных глаз.
– Атаман, твоя шалава издевается над тобой!