Человечество отвыкло от чудес. В его истории давно не случалось ничего экстраординарного. «Что ж, придется его слегка расшевелить!» – с наслаждением думал теперь Аскольд Витальевич.
Остроту наслаждения усиливало и ощущение опасности, которой веяло от этого открытия. Профессор чувствовал себя охотником, ступившим случайно на чужую территорию и сделавшим удачный выстрел. Добыча в руках, осталось лишь незаметно ее вынести, пока хозяин охотничьих угодий далеко. Удастся ли? Ответа на этот вопрос Тихомиров не знал. Однако при мысли об этом страшном, невидимом «хозяине» сердце его сладостно сжималось, как сжимается оно у всякого мужчины, ввязавшегося в великолепное, но рискованное предприятие, угрожающее не только его благополучию, но и жизни.
Тихо звякнул дверной колокольчик, и профессор оказался внутри небольшого, уютного книжного магазина. Он с удовольствием втянул ноздрями запах книг – запах краски, клея, пыли и времени. Затем подошел к прилавку и достал из кармана деньги. При взгляде на купюры Тихомиров вспомнил лицо молодого дьякона и вдруг подумал: «А не судьба ли мне его послала?» Профессор считал себя отличным физиономистом, и внешность отца Андрея произвела на него замечательное впечатление.
«Ну посмотрим, посмотрим», – сказал себе Аскольд Витальевич.
Продавец куда-то запропастился. Ожидая его появления, Тихомиров взял с прилавка глянцевый журнал и принялся машинально его перелистывать. Одна из рекламных картинок привлекла его внимание. На фотографии был изображен молодой жизнерадостный человек с собакой-далматинцем на поводке. Эта картинка напомнила Тихомирову об одном давнем знакомом. Воспоминание было не то чтобы неприятным, но с привкусом тоскливой горечи. Профессор досадливо крякнул и положил журнал обратно на прилавок.
Разглядывая гравюру, висевшую на стене магазина, он вдруг заметил на темном, бликующем ее стекле нечто тревожное. Это было отражение одинокой человеческой фигуры. Тихомиров обернулся и посмотрел сквозь стеклянную витрину. На той стороне улицы, прямо напротив магазина, стоял высокий человек в черной куртке. Он просто стоял, ничего не делал, но внутри у Тихомирова все похолодело.
«Неужели? – пронеслось у него в голове. – А может, я ошибся? Мало ли для чего он там стоит? Может, он кого-нибудь ждет?»
– Вы что-то хотели? – окликнул профессора негромкий голос продавца.
Тихомиров вздрогнул и уставился на молодого человека в бейсболке со старомодной надписью «Лучший подарок – книга».
– Э-э… Добрый день.
Аскольд Витальевич снова посмотрел на стекло гравюры. Отражение человека никуда не девалось. Неожиданно Тихомиров понял – это конец. Понял какой-то глубинной стороной души, той темной, радужно мерцающей стороной, которая знает всё и про всё и к чьему мнению разум почти никогда не прислушивается.
На Аскольда Витальевича накатило тоскливое отчаяние, кожа на голове вспотела, сердце сбилось с ритма, перемежая удары какими-то жуткими, захватывающими дух провалами, словно падая в невидимые воздушные ямы.
– Вы хотите что-то купить? – поинтересовался продавец, с легким недоумением разглядывая бледное, потное лицо Тихомирова.
Голос продавца опять вывел профессора из забытья. Чтобы подавить страх, ему пришлось призвать на помощь всю свою волю.
– Э-э… Да, – пробормотал Тихомиров.
Одной секунды, разделяющей эти два коротких слова, хватило, чтобы в голове у Тихомирова появился четкий план действий.
«Я всегда выгуливаю пса в одно и то же время, – зазвучало у него в голове. – В девять часов выхожу из дома и иду на бульвар. Таков мой ежевечерний моцион».
– В девять часов, – пробормотал Тихомиров. – Как это кстати.
Аскольд Витальевич взял с прилавка журнал и взволнованно спросил:
– Сколько это стоит?
– Пятьдесят рублей, – ответил продавец.
– Беру! И еще… Мне нужен альбом художника Джотто и… – Тихомиров на мгновение задумался и уверенно договорил: —…Книга Фридриха Ницше «По ту сторону добра и зла» есть у вас?
– Пятьсот двадцать рублей, – ответил продавец, произведя в голове мгновенный расчет.
Тихомиров протянул продавцу деньги. Тот отсчитал сдачу, затем принялся упаковывать книги в большой полиэтиленовый пакет.
«Но кому? – напряженно и мучительно соображал Тихомиров, глядя на ловкие, умелые пальцы продавца. – Кому?!»
Внезапно перед внутренним взором профессора возникло ясное и чистое лицо молодого дьякона, с которым он познакомился всего час назад. Стоит ли доверять своей интуиции? А вдруг дьякон окажется негодяем или того хуже – дураком? Тихомиров еще колебался, когда продавец поставил на прилавок пакет с книгами.
«Ты всегда полагался на свою интуицию, – сказал профессору внутренний голос. – И она никогда тебя не обманывала. К тому же – других вариантов все равно нет. Ты всегда по-свински относился к людям. Ты одинок и никому не нужен, никто из тех, кого ты знаешь, не захочет тебе помочь».
– Ну, значит, так тому и быть, – кивнул своему внутреннему голосу Аскольд Витальевич.
– Вы что-то сказали? – осведомился продавец.
– Да. Я хочу, чтобы вы доставили эти книги по адресу, который я вам укажу. Это возможно?
Продавец улыбнулся.
– Не вопрос. Доплатите сто пятьдесят рублей и оставьте адрес.
Аскольд Витальевич достал из кармана пиджака блокнот, вырвал листок и протянул его продавцу:
– Вот. Пришлите книги по этому адресу.
– Андрей Берсенев, – прочел продавец вслух. – Четвертая улица Марьиной Рощи, дом девять дробь…
– Умоляю, нельзя ли побыстрее?
Продавец пробежал пальцами по клавиатуре кассового аппарата, вынул чек и протянул его профессору:
– Доставка в течение дня.
– Благодарю вас. – Тихомиров сунул чек в карман и повернулся, чтобы идти. Человек в черной куртке по-прежнему стоял на той стороне улицы.
«Господи, мне нужен еще час! – жалобно взмолился Аскольд Витальевич, глядя на незнакомца в черной куртке и обращаясь к всемогущему неведомому существу, которое повелевало этим миром. – Всего час! Час на то, чтобы заехать домой, а потом посетить два-три места… перед тем, как всё будет кончено. Неужели я не заслужил такую малость?»
Он снова повернулся к продавцу:
– Простите, у вас есть листок и ручка?
– Восемь рублей, – бесстрастно ответил тот.
Профессор протянул руку и нервно произнес:
– Дайте!
* * *
Марго Ленская сидела в баре и пила красное вино, заедая его оливками. Рядом с ней, за полированной деревянной стойкой бара, сидел рослый мужчина с небритыми щеками и скептичной усмешкой, словно наскоро пришпиленной к ярко-красным, капризно изогнутым губам.
– Слушай, Ленская, – говорил небритый мужчина высоким, хрипловатым голосом, – на кой черт тебе все это надо?