Сойдя с фуникулера, он неторопливо подошел к чугунной беседке, из которой открывался сказочный вид: на дряхлеющий от жизнедеятельности человека Днепр, все же сохранивший, несмотря ни на что, остатки величия; на промышленный, низкоэтажный старый Подол, постепенно отступающий под напором новостроек; на уникальный Труханов остров с золотистыми пляжами; на развлекательно-ресторанный Гидропарк, стоящий весь в дыму от мангалов с шашлыками. На противоположном, левом берегу поднимался лес высоток, словно соревновавшихся между собой, кто как можно ближе подберется к небу.
Ему вспомнилось, каким было это место в снах-видениях: тогда в беседке играл духовой оркестр, по аллеям парка прогуливались усатые-бородатые мужчины в длиннополых сюртуках, в котелках, женщины в пышных платьях, скрывающих даже лодыжки, степенные мастеровые в картузах, коротких пиджаках и косоворотках, обнимающие за талию веселых девок в глухих платьях и обязательно с покрытой головой. А он, в образе Степана, с браунингом в кармане, следил за соперником, которому отдала свое сердце его любимая. Воспоминания на миг вытеснили из головы все неприятности, вызвав ностальгию по тому времени, словно он в самом деле тогда жил.
Устроившись на поломанной скамейке внутри беседки, разделив ее с влюбленной парочкой, считавшей, что нет лучшего места, чтобы распить бутылочку вина, закусывая поцелуями, он постарался сосредоточиться на своих проблемах.
Неожиданная и непонятная смерть Стаса, а теперь и Эльвиры, вызвала у него чувство страха, словно имелась некая таинственная чудовищная сила, несущая смерть, которая, возможно, наметила в своем списке и его. Но страх — плохой советчик в экстремальных ситуациях, и, немного успокоившись, Леонид попытался найти в своих воспоминаниях точку отсчета, момент, после которого начали разворачиваться события, приведшие к этим трагедиям.
Как он вышел на Эльвиру, пытавшуюся распродать картины мужа? Услужливая память подсказала: увидел объявление в газете. «Все верно — мысленно подтвердил Леонид, — я прекрасно помню, что это была газета платных объявлений, открытая именно на той странице, а само объявление было обведено красным фломастером, привлекая внимание. Она лежала на журнальном столике возле телефона. Тогда же поинтересовался у Богданы, откуда взялась газета, и узнал, что заходил Стас, — похоже, он забыл ее. Но когда с ним созвонился и предложил вместе посмотреть продаваемые картины Смертолюбова, тот отказался — сослался на занятость и пытался меня отговорить от этого. Выходит, Стас уже тогда что-то знал об этих картинах и не хотел, чтобы я ими занимался? Или, наоборот, газета была оставлена, чтобы привлечь мое внимание к обведенному объявлению, вот только почему он хотел держаться в стороне от этого? Почему он, сообщив мне о Кассандре, не рассказал всей правды? Или он ее не знал и в самом деле думал, что Кассандра — любовница художника?»
Простукивание стен в полуподвале не подтвердило, что там что-то есть, и напрашивалась версия, что Стас сам обнаружил коробку с дневником. Зная Стаса, трудно предположить, что он не попытался проникнуть в Кассандру. Но самостоятельно это сделать было проблематично, необходим был помощник — диггер, ориентирующийся в подземных ходах. Недаром Стас сам вывел меня на диггеров, но что ему мешало рассказать всю правду, а не «подкармливать» загадками? Или он чего-то боялся? Выходит, существует реальная угроза? С чем она может быть связана: с пещерой или с картинами Смертолюбова? И в чем заключается опасность? Почему и как умерла Эльвира?
Леонид набрал на мобильном номер Богданы и поинтересовался, не помнит ли она, куда делась газета недельной давности с объявлением, выделенным фломастером?
Богдана зашипела, словно закипающий чайник, и спросила, все ли у него в порядке с головой, ведь он ей звонит, когда она на совещании, и лишь для того, чтобы узнать об участи старой газеты! Посоветовала: догадайся с первого раза — и отключилась. Леонид вздохнул: в самом деле, было глупо звонить, спрашивать, зная маниакальную страсть Богданы без сожаления расправляться со старыми вещами, что бы это ни было.
Парочка, сидевшая рядом, допив вино, совсем распалилась: девица, устроившись у парня на коленях, расстегнула его рубашку и обцеловывала грудь, время от времени давая возможность делать то же самое ему, и тогда он высвобождал свои руки из-под ее юбки. Эта картина плохо способствовала размышлениям, и Леонид, покинув беседку, вскоре нашел свободную скамейку в центре аллеи.
«Хорошо, — размышлял Леонид, — предположим, что Стас специально навел меня на эту коллекцию и, возможно, даже знал Эльвиру. Но для чего он это сделал? Ритуал агхори, проводимый в пещере Кассандра, картины Смертолюбова — каким боком они соприкасаются? Какая тайна связывает их?»
Смерти Стаса и Эльвиры стали грозным предостережением для Леонида, запутавшегося в этих хитросплетениях, но он не был уверен, что если постарается держаться в стороне от всего этого, то избежит опасности.
«А почему я думаю, что опасность все же существует? Нет ли во всем этом удивительного стечения обстоятельств, совпадения?» Но интуиция подсказывала Леониду: опасность существует, однако пока у нее призрачные очертания. Он вспомнил лысого Баху из крематория и решил, что необходимо встретиться с ним.
Его мысли вернулись к тем глупостям, которые совершил, находясь в квартире у Эльвиры, что грозило опасностью, но не призрачной, а реальной. Возможно, сейчас уже опрашивают возможных свидетелей и составляют фоторобот для объявления его в розыск. Ведь его видели в том доме два человека: девчонка с рюкзачком и женщина с пакетами.
«Стоп! Девчонка с рюкзаком — я ведь ее видел раньше!» Ему вспомнилась стенка возле бывшего Зеленого театра — «зеленки», трагический случай и подружки Ксаны. Теперь он был уверен, что именно там видел эту девчонку. «Опять совпадение, очередная случайность? Надо срочно разыскать Ксану, а через нее эту девчонку, поговорить с ней». Наметившийся план вынуждал к действию, помогал отвлечься от неприятных мыслей.
Ему вспомнился звонок Мари. Находясь в таком тревожном состоянии, он не испытывал особого желания тратить время на пустые разговоры, пусть даже с хорошенькой, понравившейся ему женщиной, но, помня об обещании перезвонить, набрал ее номер телефона.
— Вы очень пунктуальны! — мелодично рассмеялась Мари. — Прошло уже значительно больше времени, но я вас прощаю, хотя вы об этом и не просите.
— Простите, обстоятельства были сильнее меня, — пробормотал Леонид, в душе желая побыстрее закончить разговор — телефон Мари у него теперь был, и он мог ей позвонить в более спокойное и удобное для себя время.
— Я хотела бы встретиться: как уже говорила, у меня есть небольшое дельце к вам.
— К сожалению, сегодня сделать это будет проблематично — весь день расписан, хотя встретился бы с вами с большим удовольствием. Может быть, завтра? — И тут же подумал: «Нынешние события внушают неуверенность в завтрашнем дне».
— Завтра? Можно и завтра — я сама вам позвоню.
— А в чем вам требуется моя помощь? Или это не телефонный разговор?
— Нет, почему, наверное, даже лучше, если будете знать заранее. Я купила себе квартиру и наконец закончила ремонт. Но стены — это только стены, их надо чем-нибудь оживить. Узнала, что вы большой специалист по живописи и хотела, чтобы вы мне что-нибудь предложили из картин. Не известных художников по безумным ценам, а таких, которые недавно заявили о себе. Предполагаю потратить на это не более двух-трех тысяч долларов.