— Ты думал, что водкой меня напоил и теперь я тебе все выложу?! Накось — выкуси! — Тима побагровел и сунул известную комбинацию из трех пальцев Леониду под нос. — Если я работаю на кого, то работаю, и ничего никому не расскажу! Никому! Даже тебе! А тебе и подавно не расскажу!
— Пятьдесят процентов, — произнес Леонид, вытирая руки салфеткой.
— Не понял! — Тима икнул, еле удерживая равновесие на стуле.
Но Леонид знал, что тот быстро пьянеет и так же быстро приходит в себя, все помнит, каким бы пьяным ни был.
— Предлагаю тебе стать моим компаньоном. У меня есть картины, а ты поможешь мне связаться напрямую с покупателем. От продажной цены половина — твоя. Думаю, это значительно больше, чем ты заработаешь у Павловича, известного жмота. Сколько Павлович собирается срубить на этой сделке?
— Тридцать штук зелени… Случайно услышал, — признался Тима.
От такой суммы у Леонида закружилась голова: «Ну, Павлович, ты и жадина — насколько меня опустил, имея такого «жирного» покупателя. Моя встреча с Тимой поистине судьбоносна». Леонид почувствовал, что сразу протрезвел от полученной информации, словно ничего и не пил.
— Вот видишь: ты за безделицу можешь получить пятнадцать штук. Кто заказчик?
— Не знаю, ей-богу, не знаю. Павлович к этой сделке меня не допускает. Единственное знаю, что клиент из-за границы.
Глядя на огорченное лицо Тимы, Леонид не сомневался, что тот говорит правду. А что ему теперь скрывать и зачем?
— Павлович брался доставить картину клиенту за бугор?
— Нет, передача картин и денег должна произойти здесь — у клиента имеется тут доверенное лицо.
— Тима, не томи — как связаться с этим доверенным лицом?
— Не знаю — не допускает он меня к этой сделке.
— А ты прояви смекалку и узнай. Пятнадцать штук, думаю, стоят того. Извини, мне пора, а ты можешь еще здесь посидеть — счет я оплачу, так что не волнуйся, а думай, как выйти на клиента. У нас есть немного времени, чтобы сработать на опережение. Пока.
Леонид подозвал официантку, рассчитался, махнул на прощание рукой Тиме, вышел из кафе и остановил такси.
Таксист никак не мог сориентироваться, где находится переулок, название которого прочитал на бумажке Леонид, потом достал карту и нашел нужное место.
— Это в самом конце Подола, — сообщил он Леониду, прибавляя газу.
Машина пробиралась по узким улочкам, мчалась в потоке автомобилей, ехала вдоль трамвайных путей и бесконечных заводских стен ныне умерших предприятий. Леонид с трудом ориентировался на местности и вглядывался в пробегавшие мимо дома — ему явно мешало количество выпитого и то, что уже стемнело. Наконец свернули налево, объезжая заводскую стену с остатками порванной колючей проволоки, пущенной поверху, и оказались в симпатичном тупичке с небольшим палисадником перед четырехэтажным домом из красно-коричневого кирпича.
Четырехэтажка была очень старая, с разболтанной незакрывающейся дверью подъезда. Наверх вела деревянная лестница, на каждой площадке было по две квартиры. Поднявшись на третий этаж, Леонид приготовился звонить и поразился обилию фамилий — аж семь! — возле звонка, но фамилии Потиевский среди них не было.
«Здесь что — общежитие?» Наугад нажал два раза, подождал, но никто не отреагировал на звонки, тогда он стал поочередно нажимать — три, четыре, пять звонков — и только тогда дверь открылась и показалась девочка лет четырнадцати в грязном ситцевом халате.
— Чего раззвонился? Если звонарь, то иди на колокольню и звони сколько влезет! — произнесла она крайне нелюбезно.
— Мне нужен Потиевский, вот только не знаю, сколько раз ему звонить. Не подскажешь — он дома сейчас?
— У нас Потиевского нет. Иди ищи в другом месте, — прежним тоном сказала девочка и собралась захлопнуть дверь, но Леонид заблокировал дверь ногой.
— Баха Потиевский, такой, совсем лысый…
— А-а! — протянула девочка. — Это чокнутый квартирант тети Маши — нет его. К ней три звонка, но сейчас никого у них нет. Дай мне дверь закрыть, а то папку позову, скажу, что пристаешь, — он сразу с ломиком прибежит!
Леонид отпустил дверь и вышел на улицу. Начинало смеркаться. Дневная жара понемногу уступала место вечерней прохладе, а из зеленого палисадника потянуло чем-то удивительно знакомым — пьянящим запахом расцветшей акации, жасмина. Бахи не было дома, и неизвестно, скоро ли он придет и придет ли сегодня вообще, но Леониду захотелось подольше побыть здесь, вдыхать этот удивительный аромат, будящий в нем воспоминания.
И он вспомнил эту заводскую стену, палисадник, который почти не изменился с тех времен, разве что стал реже и грязнее, четырехэтажку-общежитие — все это видел в недавних сновидениях.
Люк оказался на том же месте, где и должен быть, только на нем валялось несколько почерневших от лежания в земле кусков старого бордюра. Теперь у Леонида не осталось никаких сомнений — события, которые видел во сне, происходили на самом деле, в прошлом. Когда Ксана вела его в пещеру Кассандра, он был сильно пьян и не запомнил дороги, единственное, что с уверенностью мог сказать: спускались они не через этот люк, и самостоятельно повторить тот путь он не смог бы. Но зато теперь, когда оказался в этом месте, которое неоднократно видел во сне, не сомневался: отсюда сможет найти вход в пещеру.
Похоже, неспроста лысый Баха поселился поблизости от этого входа, возможно, сейчас он находится там и творит свои черные дела. Скоро совсем стемнеет, и никто не помешает спуститься вниз, правда, Леонид не имел нормальной экипировки — «химза» осталась в автомобиле, да и открыть люк будет проблематично без инструментов. Ему вспомнились люди в черных накидках, чрезвычайно недружелюбные, и он решил отложить посещение пещеры, тщательно подготовиться к нему.
Дома его ждала обеспокоенная Богдана. Увидев на его лице следы побоев, она всплеснула руками, усадила рядом на диван и устроила допрос:
— Ты стал очень скрытным. Раньше мне рассказывал о своей работе, планах, а теперь пропадаешь днями и ночами, непонятно чем занимаешься, и вот это… — Она указала на царапины на его лице.
— Ерунда — задумался, оступился, теперь, кого ни встречу, каждый придумывает ужасную историю, а все прозаически просто, — беспечно махнул рукой Леонид.
— Возможно, и так, — с неопределенной интонацией произнесла Богдана, и было непонятно: то ли она сомневается в его словах, то ли соглашается. — Что еще мне расскажешь кроме истории своего неловкого падения? Кстати, где она произошла?
— Приехал в мастерскую Стаса, увидел, что там начался ремонт, а когда спускался, оступился — никакого криминала.
— А теперь объясни: по какому поводу милиция интересуется твоей особой?! — повысила голос Богдана.
У Леонида душа ушла в пятки — он вспомнил мертвое лицо Эльвиры и испуганно подумал: «Как они быстро вышли на меня!» Постарался взять себя в руки и изобразил недоумение на лице: