Возле колонны находился трон из черного блестящего дерева, на котором с грозным видом восседал сам бог Аид в пурпуровой мантии, держа в руке трезубец, знак власти. Рядом с ним стояла бледная, но безумно красивая девушка, с золотым венцом на голове, в богатых одеждах и украшениях.
Внезапно неизвестно откуда раздался трубный глас:
— Проходи, мист! Ты выдержал испытание! Умереть — значит возродиться! Эвохэ!
Сразу появилась уже знакомая Скилу жрица и отвела его в следующую, ярко освещенную залу, где какие-то люди стали горячо поздравлять его с пройденным испытанием. С него сняли оленью шкуру, храмовые рабыни окропили его очистительной водой и помогли надеть хитон.
— Теперь ты узнаешь таинства, ради которых прошел испытание, стал посвященным — одним из нас. Испей вина — оно подкрепит твои силы перед встречей с верховным иерофантом, который откроет тебе великие истины.
Скил взял кубок и выпил вино до дна — испытания вызвали у него необыкновенную жажду, а вино было прохладным и приятным на вкус.
— Я готов следовать за тобой, — сказал он и вдруг почувствовал, как пол зашатался под его ногами, и, не в силах удержаться, он прислонился к стене.
Его разум недолго сопротивлялся красочным видениям, вторгшимся в сознание, ему показалось, что он и в самом деле оказался в чудесной стране Элизиум, и он блаженно улыбнулся — улыбкой жителя блаженной страны. Он больше не ощущал реальности, находясь в грезах в прекрасном крае. Он не видел, как в зале появился мужчина с черной бородкой, во фракийской одежде. Он подошел к Скилу и внимательно посмотрел на него.
— Его разум находится далеко отсюда и будет там не менее шести часов, — сообщила жрица фракийцу и, не выдержав, добавила: — Этот скиф — безумец, неужели он действительно думал, что мы раскроем наши великие тайны варвару?
— Он безмерно храбр, а это иногда равносильно глупости. — Фракиец подошел к Скилу и провел у него перед лицом рукой, но тот никак не прореагировал на это, продолжая глупо улыбаться. — Иногда сложнее удержаться на вершине горы, чем взойти на нее, но об этом узнают, когда уже летят вниз. — И фракиец, дружески обняв царя, вышел из залы.
Верховная жрица была недовольна — скиф выдержал испытание, которое редкий грек, признанный храбрец, проходил до конца. Лабиринт, по которому шел испытуемый, лишь казался бесконечным — на самом деле он образовывал круг, и время от времени через специальные отверстия яркие фонари и зеркала создавали видения — это было изобретением египетских жрецов. Грохот издавал подвешенный медный лист, по которому бил жрец-иерофант, звук многократно усиливался в замкнутом пространстве. Другие звуки и шорохи создавались в зале, которая находилась в центре круга-лабиринта. Хотя скиф и выдержал испытание, жрица была согласна с тем, что его следует покарать за самонадеянность и глупость. Пусть боги помогут фракийцу Спартоку!
* * *
Довольный Спарток выехал из лагеря скифов, где теперь бушевала буря. Скифские воины были возмущены — их царь, знаменитый Скил, продался эллинам, принял их богов, прыгал козлом, распевал непотребные песни. Все считали, что этим он унизил царское звание! Неужели теперь все скифы должны забыть своих богов и поклоняться козлу-Дионису?! Не бывать этому! Воины требовали срочно собирать Совет старейшин и выбрать нового царя, который решит, как поступить с нечестивцем Скилом. Все чаще в разговорах скифов звучало имя Анархасиса и Октамасада. Первое имя — как нарицательное, это был брат скифского царя, которого лукавые греки объявили одним из семи мудрецов, и он возомнил себя невесть кем и стал поклоняться чужим богам. Саулий, брат-царь, не вынес такого надругательства над верой предков и, застав Анархасиса за поклонением греческим богам, убил его стрелой из лука. Видно, Скил забыл об этом, раз пошел по пути этого нечестивца.
Имя Октамасад звучало как имя будущего царя. Храбр и стоек, ненавидит греков-иноверцев, не кинулся вслед за братом-царем устраивать себе дом в Никонии. Такой царь и Скифию защитит, и не даст чужакам посмеяться над верой своего народа. Нужно быстрее сзывать Совет старейшин и выбирать царя. И не успел Спарток доехать до Ольвии, как из лагеря скифов отправилось множество гонцов сзывать вождей, старейшин, глав родов на Большой совет.
Спарток поспешил в дом Фоаса, желая сообщить тому, что их затея удалась — не быть Скилу царем!
В доме Фоаса он неожиданно встретил Ириду, встревоженную плохими предчувствиями и не знающую, что делать. Фракиец пожалел ее и сразу ответил на немой вопрос женщины:
— Все получилось, как задумали.
Ирида отослала прислужницу и бросилась Спартоку на шею со словами любви. Два месяца тому назад Спарток, оказавшись в Ольвии, незаметно изучал обстановку, пытался выяснить, в чем слабость скифского царя. Его внимание сразу привлекла жена скифа — красавица гречанка. Найти к ней подход оказалось не так уж трудно.
Ирида помнила самый важный совет известных гетер — любовное мастерство, как и любое другое, необходимо сохранять и оттачивать, иначе оно поблекнет. Но как его оттачивать, если супруга она не видит месяцами? И почему она не чувствует то, что чувствуют другие женщины? Второе ее волновало больше, чем первое. Вначале она использовала для этих целей немого рослого раба-нубийца, но тот страшно робел, и она его прогнала. Затем она остановила свой выбор на красавце персе, с которым ей было лучше, чем со Скилом, но все же не так, как она ожидала. Перс оказался слишком болтливым, и ей пришлось избавиться от него. Вот тогда ее стал обхаживать фракиец. Обычаи в Ольвии были более строгие, чем в Милете или в Афинах, а тем более в Спарте, где муж и жена жили каждый своей жизнью, не мешая друг другу. Ириде приходилось соблюдать приличия, выходить из дому в сопровождении служанки, но Спартоку это не помешало, и он смог увлечь молодую женщину сначала своими речами, а затем и искусством любовника.
— Это было божественно! — только и смогла выговорить Ирида после ночи со Спартоком. — В тебе присутствует сам бог Эрот! Нет, ты сам — бог Эрот!
— Ты ошибаешься. Мужчины, которые были у тебя раньше, спешили получить наслаждение, а я медлил, желая дать его тебе.
Через нее Спарток вышел на Фоаса и сделал его своим сторонником. Перед тем как идти на Совет семи, он уже знал достаточно о каждом его члене и предполагал, как они будут реагировать на его предложение. Ирида не сомневалась в великом будущем Спартока [28] — молод, красив, умен, а главное — не варвар. Она была убеждена, что Спарток обязательно заберет ее из опостылевшей Ольвии, находившейся в окружении варваров, как оазис среди пустыни. Она увидит Пантикапей, столицу молодого Боспорского царства, все увереннее набиравшего силу. Ей так хотелось посмотреть мир, так надоело прозябать за стенами своего города. Ее мечтой было попасть в Аттику, в Афины, где бурлит настоящая жизнь.
Спарток мягко отстранился от прекрасной гречанки.