Выскочив из ротонды, я увидела возле дома четыре фигуры в красных балахонах с капюшонами, закрывающими лица. Я среагировала быстрее и бросилась бежать, но не в сторону ворот, а к боковой ограде, за которой виднелся небольшой соседский домик, выглядевший по сравнению с домом-замком, как карапуз рядом с дядей Стеной. Я пролетела эти полста метров на одном дыхании, показав чудеса скорости. Не знаю, как мне это удалось, но я мгновенно перелетела через двухметровый металлический забор, однако приземлилась по другую сторону неудачно — подвернула ногу. Сквозь решетку ограды я увидела, что зловещие фигуры в красном бегут за мной и их одеяние не очень помогает им в этом. Несмотря на боль, я сразу вскочила и, прихрамывая, снова попыталась бежать. Если бы не нога, я, конечно же, смогла бы оторваться от них, но боль все усиливалась, и было почти невозможно ступать на поврежденную ногу.
Вдруг земля вздрогнула, раздался оглушительный взрыв, часть стены дома-замка обрушилась, и на том месте поднялся столб пыли и дыма, через который пробивались языки пламени. Похоже, моя попытка устроить пожар, чтобы отвлечь внимание, привела к более серьезным последствиям. «У них там что, мины хранились?»
Люди в красном разделились; двое направились к дому, а двое продолжили погоню. Превозмогая боль, я бросилась прочь, но лишь проскакала на здоровой ноге несколько метров. Я понимала, что проиграла: боль оказалась сильнее меня.
За спиной послышались выстрелы. Я оглянулась и увидела новых персонажей, с ног до головы в черном, с автоматами. Теперь уже мои преследователи бежали от них в сторону реки, но предупредительная очередь из автомата заставила их остановиться и лечь на землю.
Спрятавшись за домом, я присела, решив пока не высовываться: «Вдруг это бандитские разборки и я попаду из огня да в полымя?»
Я заметила, как в ротонде с моей стороны приоткрылось окно и оттуда выскользнула темная фигура. Я узнала Ашукина-Сосницкого, который, пригнувшись, пробирался в моем направлении.
Этого мне еще не хватало! Я выскочила на видное место, стала кричать, размахивать руками. Ашукин-Сосницкий злобно зашипел и вдруг выстрелил в меня из неизвестно откуда взявшегося у него Пистолета. Пуля просвистела у головы, вернув мне благоразумие, и я вновь спряталась за домом. Осторожно выглянув, я увидела, что Ащукин-Сосницкий, уже не скрываясь, добежал до ограды, а за ним устремились две фигуры в черном. У меня похолодело в груди: наши взгляды встретились, и эта встреча не сулила мне ничего хорошего — Ашукин-Сосницкий смотрел на меня, как голодный удав на кролика.
«Побегу — застрелит меня, лучше спрячусь за домом: не та ситуация, чтобы он за мной гонялся».
Перед тем как залезть на ограду, Ашукин-Сосницкий обернулся и несколько раз выстрелил в преследователей. Один из них упал плашмя — видно, пуля попала в него. Очередь второго срезала Ашукина-Сосницкого, когда тот был уже на самом верху ограды, и он свалился вниз, словно куль с мукой. У него из-за пазухи вылетел заветный крест-анкх и упал на землю метрах в двух. Мерзкий старик, захлебываясь кровью, продолжал ползти к нему, но я оказалась проворней. Несмотря на больную ногу, я быстрей доковыляла к анкху, схватила его и спрятала под одеждой.
— Будь ты… — захрипел Ашукин-Сосницкий, и тут кровь хлынула горлом, его тело содрогнулось в конвульсиях, и он затих навсегда.
— А ну лезь сюда! — грозно приказал мужчина в черном и навел на меня дуло автомата.
— Извините, но не могу: повредила ногу. — Я для наглядности ступила на нее и скривилась от боли.
— Ты что, не поняла?! Лезь сюда! — Он так громко крикнул, при этом передернув затвор автомата, что я со страху чуть не упала в обморок.
— Оставь ее — она не из их компании, — послышался знакомый голос, и я увидела, что к нам подходит Стас, ядовито улыбаясь, с папкой, зажатой под мышкой.
Человек в черном недовольно посмотрел на Стаса, видимо, решая: послать куда подальше неожиданного начальничка или промолчать? выбрав второй вариант, он удалился. А к дому-замку, где все сильнее разгорался пожар, подъехал автобус.
— Теперь ты моя должница на веки вечные, и от ужина у тебя дома тебе не отвертеться! — нагло заявил Стас, меряя меня взглядом, словно свою собственность.
Я с трудом проснулась и не спешила покидать постель. Воспоминания о вчерашних событиях вновь нахлынули на меня.
Стас рассказал мне, что своим спасением я обязана не только ему, но и Марте, которой сразу не понравился Ашукин. Когда я к ночи не вернулась домой и моя мобилка была все время «вне зоны действия сети», моя подруга, приложив массу усилий, все же разыскала Стаса. А он уже давно подозревал Ашукина в убийстве своей сожительницы и еще в ряде незаконных действий, поэтому в последние дни пропадал в Белой Церкви, понемногу сжимая вокруг него кольцо. Поняв, что моей жизни угрожает опасность. Стас немедленно принял меры, подключив группу захвата «Беркут». В подвале дома-замка обнаружили Ингу и Милу, чрезвычайно исхудавших, напуганных, но живых и невредимых. С Егором было хуже — его накачали снотворным, и он находился в беспамятстве. Ашукин не пугал, а говорил правду: в доме оказалась прекрасно оборудованная операционная, уже подготовленная, чтобы принять тело Егора для разборки на органы. Там же находились специальные боксы для трансплантатов, и, судя по всему, он был здесь не первым пациентом.
В разрушенной взрывом кухне нашли два обгоревших тела — недоучившегося медика, выполнявшего здесь функции хирурга-мясника, и дочери Ашукина. По всей видимости, заметив пожар, они пытались погасить его собственными силами, пока не взорвался газ. Тина была еще жива, и ее отвезли в больницу, но, по словам врача, у нее не было шансов выжить.
Врач также осмотрел Егора и сделал заключение, что его жизни и здоровью ничего не угрожает, но спать он будет еще долго. Егора хотели на «скорой» отправить в больницу, но я настояла, чтобы Стас отвез его ко мне домой. Это крайне не понравилось Стасу, рассчитывающему идею с ужином у меня воплотить в жизнь в тот же вечер. Осознав, что снова «пролетел», он принял обиженный вид и, прощаясь, попросил не затягивать с благодарностью за спасение. Я пообещала выбрать для ужина самый лучший ресторан города, и Стас, недовольно хмыкнув, согласился.
Я встала, набросила халат и прошла в спальню — Егору я уступила свой диванчик. Хотя он все еще спал, его слегка порозовевшее лицо и ровное дыхание меня успокоили — с ним все было в порядке. Вчера, когда его вынесли из подвала, он напоминал мертвеца: его кожа была даже не бледная, а какая-то серая, и пульс едва прощупывался. Я нежно гладила его по волосам, любуясь дорогим для меня лицом, и внутри у меня все замирало, сладко ныло. Мне так хотелось не упустить момент его пробуждения, чтобы, как только он откроет глаза, наши взгляды встретились и он прочитал мои мысли и желания. Однако сон никак не хотел отпускать его. Может, потормошить его за плечо? Но я все же решила подождать.
Чтобы чем-нибудь занять себя, я прошла в гостиную, достала из буфета анкх и вернулась к Егору. В который раз я рассматривала этот чудодейственный крест, который, по словам Ашукина-Сосницкого, дает вечную жизнь и возможность путешествовать во времени, и не находила в нем ничего удивительного, разве только то, что он был необыкновенно тяжел. Так много может весить золото или свинец, но не серебро, из которого, на первый взгляд, он сделан. Нет, это явно не серебро, хотя с виду очень похоже. Может, платина? Или это сплав неизвестных металлов? К сожалению, я не разбираюсь в металлах. Но главное в кресте не то, из чего он сделан, а каким образом он совершает чудеса и кто заложил в него это? Пришельцы из иных миров или божественные создания? Что у него внутри — уникальный механизм, который на протяжении тысячелетий может работать без подзарядки и ремонта? Или его чудодейственность имеет другую природу, вроде волшебной палочки из сказок? А может, это она и есть?