Иван вспомнил собственную ярость после убийства Базальта, и в особенности после гибели Ольги, и сомнения в правильности действий Фрола пропали.
«Ладно… туда этим тварям и дорога! И теперь понятно, почему те пятеро оставшихся в живых охотников так боятся…»
«Верно! У них тоже руки по локоть в крови. Надо будет и за ними проследить. А еще лучше выяснить, кого там в подвале насмерть замордовали, да его друзьям и родственникам наводку скинуть. Пусть и другие мстители свою руку к уничтожению падали приложат. Так что, Ванюша, копи силы и отправляй меня обратно на эту Плешь. Надо бы мне еще раз там хорошенько все осмотреть…»
Понимая, что сегодня он уже вряд ли Ольгу обнимет, Иван загрустил. Хотя даже мысли не возникло возразить Фролу: подобные дела всегда следует доводить до полного завершения. Иначе последствия могут быть самыми катастрофичными для родных и близких людей.
В свое время они наплевательски отнеслись к драке в сквере, подумали, что гопники успокоились и больше к ним не сунутся. А в результате подобного пренебрежения погиб Базальт. Да и Елена на волосок от смерти оказалась. Чудом выжила после ранения.
Воспоминания о Елене неожиданно повернули поток размышлений в иную сторону. Шесть ночей, проведенных вместе, настолько сблизили их, что, несмотря на всю любовь Ивана к Ольге, Елена тоже представала во всей красе, стоило только прикрыть глаза и вызвать ее образ.
Эти неуместные размышления были прерваны Фролом:
«Давай, Ванюша, отправляй меня».
«Подожди, – остановил его Иван. – Как ты катастрофу-то устроил? Забил ветошью топливопровод?»
«Обижаешь, – ответил Пасечник. – Я ведь тебе рассказывал, где служил и чем занимался. Да и твой дружок Кракен на меня дело собрал и тебе дал на изучение… Так что ветошь – она совсем для другого предназначалась. А с этой плесенью я совсем иначе расправился. Сразу аннулировал связь, повредив рацию. Тут же отключил «черный ящик», а потом материализовался в кабине и вырубил одним ударом пилота. Перехватил управление, перевернул вертолет и с ускорением вонзил его в дом с остальными ублюдками и с их милыми собачками».
«Хм! Лихо! – признал Иван профессионализм своего фантома. – Но это когда ты там телом, то можешь действовать. А что происходит, когда ты просто подсматриваешь и подслушиваешь?»
«Понятия не имею, мне со стороны не видать. Нечто вроде упругого комка воздуха. Причем, что мне очень и очень не нравится, этот комок люди не только чувствуют, но и как-то замечают периферийным зрением. Уж слишком часто они испуганно глазами водят, причем все больше – в мою сторону. Правда, если не двигаюсь, меня не видно…»
Иван решил сразу и еще одну тему, для него весьма важную, обсудить с Фролом:
«В пояснениях и таблице указано четко: вначале один фантом и только рядом. Ты же играючи действуешь в нескольких километрах от меня, да вдобавок я могу создать и второй фантом. Даже учитывая все возможные отклонения, бонусы, связанные с какими-то потоками венгази и наши античеловеческие эксперименты с пищей, такого просто не может быть!..»
«Но ты ведь еще не до конца расшифровал текст сигвигатора. И вторая сторона тебе откроется только при обладании вторым десятком фантомов…»
«Про вторую вообще речь не идет. А вот первый текст все больше и больше вступает в диссонанс с имеющимися реалиями. Как бы это нам не вылезло боком…»
«Ну, не знаю. У меня другие задачи. Отправляй мою сущность туда! И не забывай прислушиваться к моим словам. Мало ли что…»
«Ладно… Только ты учитывай, что мои родители могут меня отвлечь…»
«Передавай им привет от меня!»
«Ага, как же! Чтобы они меня в дурку упекли?»
Ответа на это не последовало, фантом ушел в работу.
«Интересно, если бы я и в самом деле передал привет? – подумал Иван. – Как бы родители среагировали? Фрола они знали и наверняка помнят. Такую колоритную личность нелегко забыть. Но суть не в этом… Как они отнесутся к сигвигатору и к моему статусу обладателя? Хотя тут же возникает другой вопрос: стоит ли им об этом говорить? Да, из Москвы я уехал, но опасность нападения на меня Безголового осталась. Как бы он и им не навредил… А если они ничего не будут знать… Стоп! Незнание их от неприятностей не спасет. О чем тогда речь? Конечно же – о доверии! Но тут вроде иной трактовки быть и не может: людей честнее моих родителей отыскать трудно. Скорее всего они и от цивилизации отделились по причине морального несоответствия с ней. Мздоимство, страсть наживы, накопление материальных ценностей – это не для них. Но значит ли это, что я могу (или обязан?) поделиться с ними своими тайнами? Трудно сказать… Вон, оказывается, у отца и пистолет появился… А ведь он пацифистом раньше был до мозга костей. Скорей мать могла бы любого разбойника чем попало под руку огреть, а отец начал бы вещать о недопущении зла и о стремлении каждого разумного существа к высшей справедливости. А сейчас, глянь только, с пистолетом носится…»
Тут Иван услышал, как в избу вошли родители, а вскоре в двери комнаты появился отец.
– Отдыхаешь или работаешь? – спросил он, осматривая графики и таблицы на стенах.
– Можно сказать, что работаю. Пытаюсь обмозговать одну идею со всех сторон.
– Могу чем-то помочь?
Вопрос заставил Ивана опять задуматься. Сразу открывать главную тайну вроде не следовало. Но с другой стороны, он ведь и от Ольги все свои приключения с сигвигатором скрывал, и что это дало? Ничего, кроме боли и острого сожаления, что не успел, не подумал, не предусмотрел…
Так что, скорее всего, родителям придется открыться. Пусть и позже, но придется. А пока, не забывая следить периферией сознания за возможными сигналами от Фрола, можно было навести некие мосты к будущему признанию. Тем более что Загралов-старший был физиологом и, по его утверждениям, мог добиться многого в науке.
– Есть у меня несколько проблем, – сказал Иван. – Например, мне надо создать некое лечебное или реабилитационное средство, вмещающее в себя массу калорий. Или не создать, а отыскать в природе…
– Рыбий жир, – Федор Павлович присел в изножье кровати и оперся спиной на высокую боковину. – Или мед.
– Фи! Сам же утверждаешь, что это «мертвая» пища. И рыбий жир, судя по твоим же словам, ты не с ностальгией вспоминаешь. К тому же надо нечто поубойней, позабористей. Раз, эдак… в тысячу! А?
– О-о-о-о! Я даже не знаю, существует ли такое. Впрочем, создать-то, наверное, можно. Но если такой концентрат попадет в желудок, он может убить. Если вовремя не вырвать или не сделать промывание желудка.
Так и продолжая лежать, Иван озадаченно помотал головой:
– Однако! Неужели лишние калории настолько опасны?
– Ха! Эта бомба похлеще голода. Там человек худеет и умирает медленно, а тут раз, и … «финита ля комедия» за пару часов.
– А если концентрацию уменьшить? Скажем, некий порошок разбавлять водой? Да и самого порошка сыпать меньше?