– Дед Игнат, а распознать можете, какой женщине эта любовная сила принадлежит?
– Распознаю! И приму к вам обоим самые строгие меры!
В словах целителя прозвучала угроза, но Иван облегченно улыбнулся:
– Это хорошо! Теперь буду уверен, что и она мне ни с кем не изменит. До завтра!
Развернулся и вышел вслед за родителями.
– О чем это вы там шептались? – спросил во дворе отец.
– Мне показалось, что вы ругались… – добавила мать. – Да?
– Ха! Попробуй поругайся с тем, кто вас тут всех строит, – ответил Иван и сразу сменил тему разговора, указывая глазами на площадку у колодца: – Народ митингует?
Там к прежним трем поселянам добавилось еще пятеро: две моложавые женщины, одна пожилая и двое мужчин. Один из них размахивал костылем и что-то негодующе говорил. Когда подошли ближе, стала понятна причина его негодования. Совсем недавно, когда он ковылял по лесу к дому, на него вышла группа двинпсисов, которые терроризировали своими разбойными выходками как животных, так и людей. Подвыпившие молодчики направили оружие на пострадавшего от их же собак и угрожали опять спустить своих исходящих слюной шавок.
– Да так вскоре и детям нельзя будет в лес выйти! – возмущался мужчина. – Собаки эти где угодно носятся! А их хозяева окончательно человеческий облик потеряли! Еще несколько таких выходок, и придется тварей отстреливать!
Остальные двое мужчин выглядели не менее решительно. И не желали прислушиваться к просьбам женщин остыть, не хвататься за оружие. Начался спор. Родители Ивана встали на сторону женщин. Отец заявил, что такое противостояние ни к чему хорошему не приведет. Пострадают все, и женщины, и малые дети. И на Аргуннах можно будет поставить могильный крест.
На шум подтянулась еще одна женщина, вышло трое детей лет десяти-двенадцати. Появился и дед Игнат.
И только Иван продолжал стоять в стороне.
«Что же такое в мире делается? – думал он. – Уж на что глухая тайга, а и тут всякая мерзость несправедливость и подлости творит! И ведь тут даже вмешательство фантома не спасет. Пострелять собак? Сразу на поселковых подумают… Пострелять самих недоносков? Так еще хуже будет для тех же поселковых… Поговорить с этими двинпсисами, попытаться образумить? Дохлый номер… А что делать? Только одно!»
Иван поспешил в дом, оставив родителей у колодца. Там встал в своей комнате у большого окна, поглядывая за двором, прикинул наличие силы и вызвал фантом Фрола. Материализовавшаяся разумная сущность давно убитого бандитами Пасечника тут же спросила:
– Что-то случилось, Ванюша?
Обладатель попытался общаться сразу двумя путями: мысленно и одновременно негромко говоря. Раньше он уже так пробовал, и получалось неплохо.
– Фрол, мы с Ольгой попробовали и теперь уверены: обжорство помогает фантому «зависать» в реале чуть ли не в три раза дольше.
А мысленно описывал, что творится на Лесной Плеши и какие там собрались моральные уроды. При этом пытался показать всю опасность прямого вооруженного вмешательства. И в первую очередь опасность для самих жителей поселка. Фрол, ненавидевший несправедливость на генном уровне, понял все и сразу:
«Ты не волнуйся! Я на месте вначале осмотрюсь и все хорошенько продумаю. А насчет обжорства… Я готов поэкспериментировать. Хотя честно тебе скажу: сама мысль о еде вызывает в моей сущности рвотные позывы и смотреть на еду не хочется…»
«Мамочка! А я Ольгу еще и коньяк заставлял пить! – запоздало ужаснулся Загралов. – Как же она выдержала?..»
Воспоминания о сексе он попытался припрятать, но все равно Пасечник что-то уловил.
«Значит, любит, раз ела как не в себя, – сказал он как-то сочувственно. – Запасы-то у тебя большие? Потому как я – не она. Если уж приложусь к твоим деликатесам…»
Не прекращая мысленного общения, Иван направился на кухню, где половина купленных продуктов так и громоздилась на виду. Материализовав Фрола рядом с собой в некоем подобии длинной трикотажной майки почти до колен, обладатель указал на стол:
– Налегай! Только говори, какую банку открыть и какой пакет разорвать.
Разумный фантом, прекрасно понимая, насколько трудно поддерживать его физическую копию в материальном мире, тут же набросился и на икру, и на мясо, и на яйца, и на коньяк. Только и указывал порой пальцем на некоторые банки. За десять минут он съел раза в три больше, чем впихнула в себя здесь же не так давно Ольга.
– Сейчас меня стошнит, – признался Фрол с полным ртом. – Перекидывай меня к цели!..
И тотчас Иван отправил свое разумное орудие наказания в район нахождения злобных двинпсисов с их боевыми собаками. А сам словно сомнамбула отправился к кровати и улегся на нее. Собственные силы следовало экономить.
Поддерживать существующего где-то там фантома дело затратное, как было известно из текста в сигвигаторе. Поэтому как обладатель, так и созданная им матрица, пребывающая сейчас в виде простого уплотнения воздуха, старались не тратить даже минимальные усилия на переговоры. Иван лишь давал направление деятельности и мысленно настоятельно просил во всем разобраться. Он был уверен, что Фрол находится где надо и изучает обитателей Лесной Плеши.
Минуть десять прошло, прежде чем в сознании пронеслась просьба-вздох:
«Ванюша, забирай меня!»
Загралов растворил созданный вдалеке дух и прислушался к собственным силам. Порадовался, что их еще осталось предостаточно, и в то же время понял, что место в еще недавно набитом желудке опять освободилось. Поэтому устремился на кухню и набросился на поглощение запасов, стоя у стола и поглядывая в окно на двор. Там, кажется, собрались все жители Аргунн, и митинг был в разгаре. А значит, в ближайшие минуты никто не помешает.
Стул скрипнул под тяжестью возникшего Фрола.
– Как состояние? – спросил Иван.
– Тошнота прошла почти сразу после того, как ты меня отправил туда, – фантом тут же начал деловито нарезать и поглощать ветчину. – И сейчас чувствую, что могу съесть опять столько же. Ну, а по поводу этих тварей… – он с рычанием прожевал заброшенные в рот ломти, – так их следует расстрелять немедленно. Да что там расстрелять, каждого из них подобает показательно казнить особо изуверским способом.
– Что, прямо вот так и каждого? – Иван побледнел и перестал есть.
– Точно тебе говорю! Поверь на слово. Да ты и сам, послушав этих уродов, задушил бы их голыми руками!
– Нет! Нельзя! Ты же понимаешь, на кого сразу падет подозрение? – обладатель озабоченным взглядом прошелся по митингующим посельчанам. – Даже собак злобных, которыми они людей травят, пострелять нельзя.
– Да я понимаю… – кивнул Фрол.
Он с какой-то нездоровой активностью начал наворачивать ложкой красную икру. При этом даже не пытался жевать, просто глотал. Кривился от отвращения, но глотал. И кощунственно запивал водкой, прихлебывая прямо из бутылки, словно минералку. Еще и бормотал скороговоркой: