– Есть!
На любое здание в Империи – какого бы назначения оно ни было, есть обязательные строительные правила. Одно из них касается пожарных выходов – на какое-то количество человек должен быть один пожарный выход. Старший лейтенант не знал, на сколько именно человек, он не был архитектором – но полагал, что хоть один на здание должен быть в любом случае. Конечно, сюда не придет проверять чиновник из архитектурного надзора, проверять и штрафовать – но все равно должен же разрабатывавший проект здания архитектор знать эти правила. Неужели нарушили?
– Пожарный выход, тыл здания!
Есть!
Пожарный выход… Заподлицо, почти без зазоров пригнанная к стене стальная дверь, покрашенная серебрянкой. Ни замочной скважины, ни ручки – вообще ничего. Скорее всего – изнутри запирается на простой, но мощный засов, а снаружи она вообще запираться не должна…
Приехали…
Тихо не пройти. Только с боем…
Срезать, что ли… В принципе, где с той стороны засов – ежу понятно, по центру двери. Малым направленным зарядом можно его срезать, как ножницами бумагу. Слышно будет, но это – не направленный взрыв. Догадаются? Нет?
Старший лейтенант отодвинулся, уступая место саперам. Саперов в группе было двое – оба пока лейтенанты, Добрых и Сиворуков. На почве общей воинской профессии они и дружили…
Командовать смысла не было – каждый знал свой маневр, как и завещал великий Суворов. Саперы, осмотрев дверь, наложили на нее три малых направленных заряда – два там, где были петли, и один – помощнее – по центру, примерно рассчитывая перебить засов. Поскольку засов сложно перебить, это толстый стальной прут, тут и нужен заряд помощнее. Каждый заряд похож на разрезанный пополам садовый шланг, клейкая лента позволяет приклеивать его почти к любым поверхностям. Внешняя поверхность из армированной резины позволяет фокусировать энергию взрыва, направляя ее в нужном направлении. К каждому заряду прилепили по два тонких медных проводка, вывели их метра на три, зацепили к небольшой, примитивной подрывной машинке размером с сотовый телефон. Обычные саперные хлопоты…
Безмолвный отсчет на пальцах – тишина, как напряженная до предела, готовая лопнуть нить. Все понимают, что ждет впереди, все понимают, что многие не увидят рассвета – но отступать никто и не думает. Потому что между атомным кошмаром и русской землей, кроме них, больше нет никого. Кроме них – некому.
Хлопок!
Хлопок взрыва оказывается тише, чем многие рассчитывают, он похож на хлопок прогоревшего автомобильного глушителя. Черный шланг взрывчатки на долю секунды вспыхивает нестерпимо белым светом – и моментально гаснет, оставляя оплывающие вишнево-красным разрезы на толстом металле двери. Один из саперов осторожно приближается – только сапер проверяет качество своей работы, нажимает на дверь – и та ему поддается…
Сделано! Что там дальше – неизвестно – но первый шаг сделан.
– Добрых, Сиворуков! Обыскать территорию станции, найти и попытаться обезвредить устройства, установленные на реакторах или парогенераторах. Соблюдать особую осторожность. Отделение Худоева идет с вами.
– Есть!
Первый лейтенант Лири, пристроившийся в одном из кресел, лежал в чуткой полудреме. Это был особый, вырабатываемый в спецназе тип сна, когда человек просыпался каждую минуту, оценивал обстановку и снова засыпал. Человек, который так спит, может во сне оценить ситуацию, подать команду, если нужно – выстрелить. Конечно, настоящего отдохновения такой сон не давал – но во время операции другого себе было не позволить. На вражеской территории, в глубоком тылу заснув, ты рисковал уже не проснуться.
Взрыв прогремел далеко и негромко, почти никто его не услышал – а в главном операционном зале, отделанном специальным звукопоглощающим, похожим на упругую резину материалом, и вовсе никто не всполошился…
Один за другим десантники проникли на неосвещенную, ведущую наверх лестницу – старший лейтенант Романов предположил правильно. Это здание, несмотря на толстые стены и отсутствие окон на первом этаже, проектировалось дипломированным архитектором, и, конечно же, он, по нормам пожарной безопасности, предусмотрел отдельную пожарную лестницу с выходами на каждый этаж, которые никогда не запирались. Правда, североамериканцы, захватив станцию, меры предосторожности все-таки приняли – на каждую дверь поставили примитивный датчик, на гражданке используемый как компонент противоугонной автомобильной сигнализации. Стоило только потревожить дверь…
На лестнице десантники перегруппировались – командира поместили в центр – самое безопасное в этом случае место. Вперед выдвинулась группа разведки – с бесшумным оружием. Вообще-то бесшумное оружие было у каждого – тактический глушитель входил в комплект поставки каждого автомата в модификации для спецвойск. Но тактический глушитель на пехотный автомат – это одно, а специально разработанный бесшумный комплекс – совсем другое.
Проникновение на лестницу позволило десантникам пройти три этажа, не потревожив охранные системы и не наткнувшись на засады североамериканцев. В этом была их ошибка – обезопасив датчиками двери на пожарную лестницу, они не обезопасили саму лестницу, потеряв тем самым глубину обороны объекта и обесценив находящиеся на нижних этажах патрули и засады.
Но датчики на дверях все-таки оставались…
Только открыв дверь, десантники поняли, что обнаружены. Нет, не завыла сирена, не замигал свет – но одного вида черной пластиковой коробки, прикрепленной к двери, для выводов было достаточно….
Десантники успели рассыпаться и перестроиться в боевой порядок, прежде чем по ним хлестнули пули североамериканцев. Несмотря на то что появление русских сразу на третьем этаже стало для них неожиданностью – они не растерялись. В длинном темном коридоре прятаться было негде, все простреливалось насквозь, от начала и до конца. Оставалось только стрелять, стремясь убить противника раньше, чем он убьет тебя. Под градом пуль падали бойцы то одной, то другой стороны – пули не щадили никого, не разбирали, кто прав, кто виноват. Весь коридор в мгновение ока превратился в затянутую дымом арену смерти – обе стороны, не видя друг друга, вслепую хлестали длинными очередями вдоль коридора, алые трассы русского огня перемежались зелеными – американского. Пули рикошетили от стены, разлетались на осколки, крошили кирпич. И находили свои цели – одна за другой…
Тридцать метров. До входа в главный операционный зал оставалось тридцать метров…
Из-за спины ударил пулемет – пулеметчик находился на лестнице, шел одним из последних – и он был одним из немногих, кто до сих пор был не ранен. Те десантники, кто еще оставался к этому моменту в живых – а пол в начале коридора был буквально залит кровью, – лежали кто где был, прячась за телами своих погибших товарищей, чтобы хоть как-то укрыться от огня американцев. Но и североамериканцам приходилось плохо – из тех, кто защищал этот коридор, в живых к этому времени оставалось не больше половины. Американцев было меньше, чем русских, – русские были в одном месте, а североамериканцы рассредоточены по всей станции. Но сражались они – беспощадно. Отчаянно…