Прямо по пояс в воде я рванул к мотоциклу, потом сообразил, что по песку я доберусь до него быстрее…
– Эй, это… – Парень лет двадцати на вид, крепкий, с длинными светлыми волосами, вскочил нам навстречу, но застыл как вкопанный, увидев в моих руках автомат. Его подружка, молоденькая и очень привлекательная арабка, судорожно пыталась прикрыть свою наготу одеялом…
Любовь национальностей не признает…
– Извини, парень, но мне твой мотоцикл нужен. Обещаю, что не разобью и в порту его брошу…
– Ты русский? – изумленно выдохнул тот.
– Русский, русский. Не болтай про меня…
За спиной надсадно взревел мотор мотоцикла – Али добрался до него первым…
– Спасибо, Сания. – Юлия придирчиво осмотрела свеженанесенный маникюр и не нашла ни малейшего изъяна. – У тебя одной так получается. Я как ни возьмусь, так …
– Для своего нового кавалера красоту наводите… – лукаво подмигнула Сания.
– Никому об этом, – нахмурилась Юлия, хотя сама и выболтала все в подробностях десять минут назад. – Я пойду… Спешу…
– Лак еще не высох…
– В машине просохнет. – Юлия нащупала сумочку, бросила на стол десятирублевую купюру. – Сдачи не надо. Спасибо, Сания…
– Приходите еще… – улыбнулась хозяйка самого модного дамского салона в Бейруте Сания Монтари …
После кондиционированной прохлады салона душный, раскаленный запах улицы буквально ударил в лицо. Был один из тех летних дней с африканской жарой и полным отсутствием ветра, который буквально удушал. Нащупав в сумочке ключи, Юлия пошла к машине, привычно ощущая восхищенные взгляды и думая о своем новом кавалере…
– Чем дальше, тем больше я поражаюсь сам себе, – сказал, как припечатал, Иван Иванович, глядя мне в глаза, причем так, что я не выдержал и глаза опустил…
– Чему же? – спросил Али и тут же умолк, потому что Иван Иванович перевел взгляд на него.
– А тому, что я дал втравить себя в авантюру с вами, судари вы мои.
Говорить было нечего…
– Работа выполнена? – спросил я.
– Да выполнена-то выполнена… Вот только шума вы опять наделали. Неужели нельзя было тише уйти?
– Нас кто-то сдал, – твердо сказал я.
– В смысле? – недоверчиво прищурился Иван Иванович.
– В прямом, господин действительный статский советник! – Теперь я поднял на него глаза. – Нас ждали! А о том, что произойдет, знали только три человека – вы, я и Али. Мы с Али были там – под пулями…
Вывод напрашивался невеселый…
– Вы хотите сказать, господа, что вас сдал я? – Глаза Ивана Ивановича превратились в узкие щелки на загорелом лице, в каюте стояла такая тишина, что было слышно, как у стекла недовольно жужжит неизвестно как здесь оказавшаяся пчела….
– Я хочу сказать, что мы должны проверить прохождение информации. Где-то утечка, причем эта утечка очень серьезна. Пока мы не выявим источник утечки, дальше действовать нельзя!
И снова наступила тишина. Мы молча смотрели друг на друга, и тут Иван Иванович … улыбнулся!
– Я в вас не ошибся, господин Воронцов… Вы осмелились сказать такое мне – и были совершенно правы. Потому что в таком деле ни чинов, ни званий нет, а предать может любой. Но что-то здесь не так. Если бы конкретно знали, что придете вы, где вы будете и зачем, – вы не ушли бы живыми. Так?
– Так, – недовольно проговорил я. – Это действительно так. Живыми бы мы не ушли – в доме было полно охраны. Но они среагировали только после того, как я выстрелил, хотя и среагировали подозрительно быстро…
– Вот и давайте подумаем, господа… – Тут Иван Иванович оборвал себя на полуслове. – Черт…
– Что? – в один голос спросили я и Али.
– Они знали, что что-то будет, но не знали, что конкретно. Значит, им попала информация в самом общем контексте! Они не знали про вас! Значит, информация ушла…
– С полицейского банка данных, – закончил за Ивана Ивановича я, – там, где вы брали досье. Верно?
Иван Иванович ничего не ответил, он осмысливал ситуацию…
– Много еще досье взято? – спросил я.
– Семь. И ни по одному теперь работать нельзя.
Один – это случайность, два – уже закономерность. Обязательно найдутся люди – в исламском подполье или их кураторы в британской разведке, которые сложат два и два, приплюсуют к этому информацию о том, что чиновник по особым поручениям из Санкт-Петербурга забрал девять досье, и двое фигурантов уже убиты…
– В общем и целом, – подвел итог Иван Иванович, – по вашей линии, князь, работать пока нельзя. Работаем только по линии внедрения Халеми, она явно не засвечена. А вам, господин Воронцов, придется несколько дней отдохнуть и побездельничать, пока мы не найдем способ продолжить…
В принципе, у меня было чем заняться в эти несколько дней. Но Ивану Ивановичу, да и всему остальному миру тоже, об этом знать было совсем не обязательно…
Александр не звонил – и Юлия с удивлением обнаружила, что думает об этом. Думает – и сердится. До настоящего времени ей было совершенно наплевать на окружавших ее самцов – она пользовалась ими, но душа ее всегда оставалась закрытой. А сейчас она думала о нем. О человеке с повадками волка и с «браунингом» за поясом, о человеке, который в считаные секунды разделался с тремя грабителями голыми руками. О человеке с княжеским титулом, отпрыске старинного дворянского рода, офицере флота, жестком и загадочном. Мысли о нем никак не желали уходить, они возвращались снова и снова, отчего Юлия злилась. Злилась, потому что не могла себя контролировать, а такого с ней не было уже очень давно…
– Черт, да что же это такое, – ставя машину на подземную стоянку, она со злостью хлопнула дверью машины, так что чуть не вылетело стекло, хотя машина-то как раз ни в чем не была виновата.
В холле никого не было – квартир в доме было немного, а вернулась она поздно. Поднявшись на лифте на последний этаж, она прошла к своей двери, повернула ключ и вошла в темную прихожую. В квартире было темно, тихо, уютно – это было убежище, в котором можно было скрыться от всего мира, и мужчин в свою обитель она пускала не всех и не всегда. А такого, как у нее приключилось вчера, она и вовсе не могла припомнить…
Бросив сумочку в прихожей, она прошла в гостиную, машинально щелкнула выключателем и… застыла…
– Что-то ты долго не звонишь, Мадлен, – недовольно проговорил журналист по фамилии Сноу, вальяжно развалившийся на шикарном кожаном диване, стоящем в углу рядом со стереосистемой, – или что-то произошло?