А татаро-монгольское иго? Двести лет под ярмом… хе-хе, вот только Казань-то теперь наша. Где еще вы можете найти подобный пример, когда колонизируемая страна силой захватила колонизаторов?
А вы говорите – революция, коллективизация… Да, было. Все равно что эпилептические припадки, быстро сошедшие на нет. Россией – равно как и русскими – невозможно управлять. Внутренне русские люди более свободны, чем любые другие народы, тем более такие крупные. Россией никогда по-настоящему никто не управлял, и когда власть подступала слишком близко – народ просто переселялся еще дальше… и таким образом добрался до Тихого и Северного Ледовитого океанов. Даже Сталин не смог сделать ничего, чтобы помешать моему деду заняться бизнесом. Ни-че-го. Была статья в уголовном кодексе о трех колосках, выходили правильные статьи в «Правде», на колхозных собраниях гневно осуждали рвачество вкупе с происками американской военщины в Корее. А мой дед тоже осуждал и занимался своими делами. И вы думаете, такой, как мой дед, он один такой? Да нет…
Сталин… При Сталине был порядок. При Сталине все верили…
Надоело слушать эту ерунду, в общем.
Мы просто свободные люди в свободной стране. Власть мы не замечаем до тех пор, пока можно не замечать.
Напротив выхода со станции метро в пристрое к старому, еще советской постройки дому есть аптека, витрины ломятся от новомодных препаратов. Я захожу туда, но только для того, чтобы купить леденцы от кашля. Выбираю придирчиво, спрашиваю продавца. Это просто привычка путать следы. Давать ложные, чтобы скрыть настоящий…
Купив леденцы, выхожу на улицу. Пробираюсь среди машин, стоящих, отъезжающих, ищущих стоянку, яростно сигналящих. Выбираюсь на тротуар, медленно бреду мимо длинного ряда разноцветных машин. Пожалуй, хватит болтать, вон вход в бизнес-центр, а там и секьюрити стоит…
Молодой, от тридцати до сорока, причем ближе к тридцати человек в костюме от Хендерсон, носимом с подчеркнутой небрежностью, сосредоточенно серфил в Интернете. Нужное никак не попадалось…
– Ага, вот…
Щелчок мышкой. Но вместо желаемого ролика появился скан письма. Заверенного печатью с гербом. Министерство внутренних дел России, центр по противодействию экстремизму. Данный ресурс находится в федеральном списке экстремистских материалов, доступ к нему закрыт на основании решения суда РФ.
– Твою мать…
Выругавшись, человек продолжил поиск.
– Скачал бы… – бросил тот, кто сидел напротив…
Ничего не ответив, человек в костюме от Хендерсон продолжил сражаться с Интернетом, перебирая один за другим знакомые форумы в поисках ссылки на зарубежный интернет-сервер. Форум в отличие от обычного сайта поисковыми ресурсами не прочесывается, поэтому и вычистить из него информацию крайне сложно. А такие ролики, как этот, распространяются подобно лесному пожару…
– Ага, вот… Скачивать еще это дерьмо…
На самом деле Сергей глубоко неправ. Он ненавидит их – в то время как их надо любить. Он отрицает их – в то время как их надо понимать. Наконец, он борется с ними, в то время как их надо уничтожать.
И именно поэтому я веду свою работу несколько по-другому. Я учу языки и несколько раз летал на Восток как турист, чтобы понять, откуда на нас надвигается эта зараза. Я умею совершать намаз, вести богословские споры и знаю различия между салафитской и матуридистской акыдами. Я зарегистрирован на множестве ваххабитских сайтов, и там меня воспринимают как своего – еще одного брата, который живет посреди неверных и опасается пока вести настоящий джихад меча – но понемногу жертвует на нужды афганских талибов и сомалийских милиционеров Аль-Шабаба. Именно поэтому работать на улице придется мне, а не Сергею. Хотя Сергей тоже полезный член общества, хотя бы тем, что понимает необходимость действовать прямо сейчас и вносит свой вклад, каким бы он ни был. Этот вклад мал, но мы сейчас в таком состоянии, что никакая помощь не лишняя…
– Вот. Глянь…
Комната. Небольшая, по минимуму обставленная, однотонные, белого цвета обои, мебели тоже по минимуму. Типичная комната для сдачи отпускникам.
Девушка перед монитором. Распущенные волосы, жесткие как камни глаза, взгляд прямо в веб-камеру ноутбука. Не чеченка, не дагестанка – у них очень белая кожа, они очень плохо загорают даже на сильном солнце. Русская…
– Уас-салам алейкум, братья и сестры мои. Меня зовут Мариам, хотя это не имя, данное мне при рождении. У меня мало времени, потому что я сейчас умру на пути Аллаха.
Я веду эту передачу из русистского города Сочи. В соседнем доме русисты сейчас убивают моего супруга и других воинов Аллаха. Мы приехали в Имарат Кавказ для того, чтобы обрести счастье вдвоем, но русисты нашли нас. Я знаю, что женщина не может вести джихад, но я не хочу жить, если моего супруга убьют и закопают как собаку. Я делаю это, чтобы воссоединиться с ним на небесах, с ним и с нашим ребенком.
Где-то на заднем плане раздается хлопок, кажется, даже сдвоенный хлопок, изображение чуть вздрагивает.
– …Я ни о чем не жалею, только боюсь того, что Аллах накажет меня за то, что я скрыла от супруга то, что Аллах сотворил в моей утробе. Я собиралась сказать ему сегодня, но не успела…
Еще один хлопок…
– … Я проклинаю всех матерей русистов за то, что они выродили своих шакалов, пусть они после смерти сгорят в огненном рве за то, что мучили и убивали мусульман. Я знаю, что моя шахада ничего не изменит, но я верю в то, что когда-нибудь наступит время, когда русистов не станет, и все будут жить здесь в Единой вере…
Девушка внезапно поворачивает голову, смотрит куда-то влево. Потом кричит по-русски «Сейчас, сейчас!». Снова поворачивается к камере.
– … времени нет, я должна идти. Сражайтесь на пути Аллаха. И рано или поздно русисты отступятся от нас. Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
Изображение обрывается. Заставка – зеленый флаг с волком, карта Кавказа, бегущая строка. Текст: Имарат Кавказ. Двадцать второго раджаба одна тысяча четыреста тридцать шестого года хиджры. Четырнадцатый год исламского сопротивления…
Чего и следовало ожидать.
– Сочи?
– Он самый.
– Установили?
– Да. Яршанская Полина Владимировна, девяностого года. Гэ Уфа, русская, мать твою…
Я только пожал плечами. Такого следовало ожидать. Особенно от бабы… эти твари, для них высшим пилотажем является женить на себе какую-нибудь дуру, а потом уговорить ее стать шахидкой. Как показывает практика, эта дура не обязательно должна быть чеченка. В одиннадцатом, кажется, пакистанские солдаты грохнули на посту русскую, пытавшуюся куда-то пройти. Место рождения – город Североморск, русская, до какого-то времени чатилась в «Одноклассниках», потом написала, что ее все достало, и пропала. Чтобы всплыть в виде трупа на пакистанском блокпосту через полтора года. Русская блогосфера этот инцидент как-то замолчала, а напрасно. Потому что это намного интереснее, спит наша прославленная фигуристка с президентом или не спит.