Плох тот солдат, который не мечтает опробовать свое оружие в реальном бою с реальным противником. Проникающие ядерные бомбы были оружием нового поколения, и возможность испытать их в боевых условиях была весьма кстати. Но с другой стороны — впервые в послевоенном мире, второй раз в истории человечества, предлагалось применить в боевых условиях ядерное оружие. Более того — предлагалось применить оружие, которое не прошло ни единого реального испытания, только компьютерное моделирование, при том, что риск ошибки был весьма велик. Если этим подонкам удастся сохранить неповрежденную установку, хоть одну, и если они догадаются долбануть не по индийскому городу — черт с ним, с индийским городом, а по американской базе в Афганистане — трудно даже представить себе последствия. И пусть погибнет максимум пара тысяч человек, а вернее всего — пара сотен, то есть не просто человек, а американских военнослужащих. Контингенты сил стабилизации в Афганистане сильно разбросаны по передовым оперативным базам, большие потери будут, если пакистанцы догадаются ударить по Баграму или Кабулу, а так… на стандартной передовой оперативной базе и пара сотен человек не наберется, все в рейдах, на патрулировании, на передовых постах, а сама местность гористая, и горы хорошо экранируют ударную волну. Погибнет столько людей, сколько во Вторую мировую теряли за один день хороших боев. Но политические последствия… Все правозащитники разом встанут на дыбы, обвиняя военных и правящую администрацию во всех смертных грехах, приведших к атомной дуэли и гибели американцев. Причем все правозащитники моментально забудут, сколько американских солдат погибло до этого и при каких обстоятельствах, и будут выпячивать именно этот день и именно это решение. Крайне правые, которых в Америке было немало, и сочувствующие, которые находились и в этом кабинете, наоборот, взвоют, требуя стереть Пакистан с лица земли за то, что он посмел нанести ядерный удар по американским позициям, что тоже будет не к делу. Кроме того — американское стратегическое ядерное превосходство, раньше бывшее секретом, секретом уже не будет, не так ли…
Но, может, так оно и к лучшему? Что-то в последние десятилетия мир совсем позабыл про страх. Никто никого не боится, что хочет, то и творит. Может, ядерный карающий меч, находящийся в одних руках и зависший над миром, сделает кого-то посговорчивее, а кого-то — поумнее…
— Генерал Петреус, вы понимаете все последствия предлагаемого вами шага?
— Отлично понимаю, господа. Я заявляю прямо и открыто — ведущуюся в Афганистане войну уже не выиграть обычными средствами. Не выиграть ее потому, что мы воюем не с теми, не так и не там. Надо решаться — либо мы воюем дальше, применяя все то, что у нас есть, либо мы оставляем все на самотек и уходим оттуда. Но если мы уйдем оттуда, господа, — мы повторим судьбу Советского Союза! Мы воюем не с движением Талибан, и даже не с Пакистаном. Пришла пора открыть глаза и заявить — идет жестокая, длящаяся не одно десятилетие и даже не одно столетие война христианской цивилизации с цивилизацией ислама. В свое время мы, преследуя сиюминутные и своекорыстные цели, помогли миру ислама против Советского Союза и теперь жестоко расплатились за эту ошибку. От этой войны невозможно уклониться, ее нельзя завершить, просто уйдя из Афганистана, Ирака или еще откуда-то — потому что противник займет эти земли и пойдет дальше, преследовать тебя. В этой войне невозможно примирение, потому что наш противник его не желает. Наш противник — это значительная часть быстрорастущего исламского мира, они хотят отнять все то, что у нас есть, и уничтожить нас всех. Как только у них появится ядерное оружие — они, безусловно, применят его против нас. Они ненавидят нас только за то, что мы существуем, мы не такие, как они, и, если дать их молодежи свободу выбора — многие выберут нас, а не их. Они хотят нас уничтожить, господа, — вот почему мы должны уничтожить рассадник терроризма и экстремизма, который во многом мы сами и создали, уничтожить полностью как государство и передать освободившиеся территории другим государствам. Мы должны продемонстрировать всему миру решимость и мощь, мы должны дать им понять. что любое выступление против нас обернется не только приобретением новых земель, находящихся под сенью зеленого знамени — но и к утрате тех, которые уже под ним находятся. Мы не должны стесняться или стыдиться того, что мы есть такие, какие мы есть.
— Здесь не предвыборный балаган, — мрачно сказал Шварц, выражая то, что адмирал Маллен не захотел говорить. Кое-кто до сих пор числили Петреуса возможным кандидатом в президенты США, популярности в этом кабинете ему подобное обстоятельство не добавляло.
— Господа, я отвечаю за каждое сказанное мной слово! — резко ответил на выпад в свою сторону Петреус. — Я не собираюсь ждать, пока потери моего контингента превысят русские потери в предыдущей кампании, прежде чем принять решение! Время терапии закончилось, настало время хирургии!
— Нортон… — внезапно сказал адмирал Маллен.
— Да, сэр! — встрепенулся командующий ВВС.
— Если пакистанцы запустят одну-две их чертовы штуковины, мы сможем что-то сделать с ними?
— Полагаю, что да, сэр, — осторожно ответил командующий ВВС. — Если я правильно понял — речь идет о довольно примитивных ракетах, не снабженных устройствами прорыва ПРО. Недавно флот и мы проводили совместные учения по наведению на цель и перехвату боеголовок баллистических ракет. В качестве мишеней использовались боеголовки примерно соответствующие старому советскому СКАДу. Флот использовал ракеты RIM-161 Standard Missile 3 и систему Aegis, а мы наводились по командам Advanced Hokay с авианосца и использовали для перехвата F15 с ракетами Advanced AMRAAM. Общая эффективность перехвата составила девяносто восемь процентов, при том что мы моделировали одновременный пуск десяти ракет противника. Если брать в расчет возможность установки систем Thaad и Patriot RAC-3, которые тоже обладают возможностями перехватывать баллистические ракеты…
— От этого стоит воздержаться, — сразу заявил Петреус.
— Почему?
— Если мы начнем развертывать батареи этих комплексов — пакистанцы стразу все поймут.
— Но их может развернуть та же Саудовская Аравия, чтобы защитить регион. Она же купила их у нас.
Генерал Дэвид Петреус с разочарованным видом покачал головой.
— Сэр, похоже вы так ничего и не поняли из того, что я пытался сказать. Вы воспринимаете Саудовскую Аравию и правящий там режим как хороших мусульман, а Пакистан и правящий там режим как мусульман плохих. А это не так, и в таком восприятии части исламского мира и заключается наша главная проблема, не позволяющая одержать победу. Хороших, лояльных нам мусульман не существует в природе. Есть те, кто торгует с нами, и есть те, кому нечего нам предложить. Есть те, кто говорит хорошие и правильные вещи, и те, кто говорит вещи плохие. Но все они ненавидят нас и хотят нас уничтожить. Все без исключения. Если в Саудовской Аравии узнают про то, что мы затеяли, — а они обязательно узнают, если мы предложим им вывести свои пусковые установки к определенной дате — об этом узнают и в Пакистане. Я не буду спорить, что часть саудовской армии и элиты ориентирована на нас — но это только часть, и не самая большая. А остальные нас ненавидят. И я не хочу, сэр, играть в орлянку жизнями американских военных летчиков и заранее предупреждать хотя бы самых лояльных из лояльных мусульман, пусть даже намеком о том, что должно произойти.