— А разве кровь врага, — спросил я в изумлении, — не украшение для настоящего брутального мужчины?.. Вытрите тряпкой, если вы такой чистюля, словно и не мужчина, а нечто галантное… Для местных ваш вестготский шлем слишком уж технологичен! Я бы сказал, продукт высокого развития Юга, которое тут еще не знают. Потому спрячьте, а потом переоденете. Если выживете, конечно.
— А если не выживу? — буркнул Сулливан.
— Тогда можете не переодевать, — разрешил я великодушно.
Они оба бурчали, но послушались, любая мелочь может сорвать задуманную их сюзереном головоломную операцию.
Мы впятером: Альбрехт, Мидль, Сулливан и Макс, залегли под закатным небом на вершине высокого склона и наблюдали, как внизу показалась первая колонна рыцарской конницы.
Впереди двое с трубами, дудят по очереди, и хотя не слишком музыкально, но громко и с воодушевлением, а конница идет пусть не ровными рядами, но угадывается некий порядок, почти никто в одиночку или по трое, обычно, двое в ряд, хотя и не стремя в стремя, благо твердая, как камень, земля позволяет.
Когда теснина расширилась, задние всадники прибавили скорость, передний ряд теперь насчитывает семерых, а за ним по пятеро и шестеро в ряд.
Впереди огромный рыцарь на великанском коне, за ним еще один, вооруженный попроще и в легких доспехах гордо везет знамя на длинном тонком древке, уперев его концом в стремя.
Альбрехт пробормотал:
— Это уже не сброд… Наконец-то вижу лучшее, что есть у Мунтвига.
— Для этого пришлось забраться в самое логово, — ответил Сулливан.
— В самую пасть льва, — уточнил Мидль.
— Тоже мне лев, — сказал Сулливан пренебрежительно. — Как же он нас допустил так далеко?
Альбрехт покосился на него с иронией в глазах.
— А если не считает нас грозной силой?
Макс, не обращая внимания на их пикировку, пробормотал:
— Они в самом деле лучшие, но это не случайно.
— Ты о чем? — спросил Сулливан покровительственно.
— Вон, смотрите…
Вдали показалась повозка, похожая на небольшую избу на колесах. Тащат ее пять пар могучих волов, колеса толстые, идут в ряд, да и то оставляют за собой такой глубокий след, что по обе стороны идут могучие воины с длинными вагами в руках, готовые в любой момент подважить и помочь вытащить застревающую повозку.
— Так это же просто охрана, — прошептал Сулливан изумленно. — Для одной повозки такая охрана?
— Впервые вижу охрану из тысячи воинов, — поддержал Мидль вполголоса. — Да еще на землях, где власть Мунтрига была издавна.
— Что же там везут? — спросил Сулливан.
Альбрехт покосился в мою сторону.
— Хотел бы и я это узнать… Возможно, наш сюзерен знает?
— Если бы, — ответил я. — Но наверняка что-то особо ценное. Даже драгоценное… Что нам очень даже на руку.
Мы все с изумлением поглядывали на повозку. Колеса в рост человека, и когда дорога слегка повышается, воины привычно хватаются за колеса и, упираясь в землю подошвами, помогают тащить телегу, потому что усталые волы тащат ее из последних сил.
Время от времени этих воинов сменяют другие, тут же хватаются за колеса, малейшая рытвина грозит остановкой, с усилием проворачивают, помогая продвинуться еще на несколько шагов, после чего их сменяют новые, передавшие оружие товарищам.
Я сказал тихонько:
— Ладно, все поняли?.. Отползаем, отползаем…
Мидль спросил обеспокоенно:
— А это не будет умалением нашего достоинства?
— Что? — спросил я, не поняв.
— Ну, отползание…
Я сказал с досадой:
— Ну и шуточки у вас, герцог.
Он чуть задержался, когда остальные уже попятились по-пластунски, и я наконец понял, что добросовестный герцог не шутил.
Внизу ждут наши кони, поводья в руках оруженосцев, моего арбогастра держит Зигфрид.
— Все в порядке, — успокоил я его, — герцог Мидль даже не пытался меня зарезать.
Мидль изумился:
— Я?
— Ах да, — сказал я, — простите, это был герцог Сулливан.
Сулливан лишь ухмыльнулся, при всей его медведистости, шуточки понимает, поднялся в седло.
— Когда начнем?
— Сперва начнет Мидль, — напомнил я.
Мидль кивнул и, повернув коня, умчался в другую от нашей армии сторону.
Закатная заря догорела, на мир опустилась ночь, хмурая и непроглядная. Караванщики зажгли факелы, холодный ветерок зло треплет пламя, срывая искры и унося в темноту, а также пугая коней короткими укусами.
Из-за собственного шума не сразу услышали конский топот, слишком быстрый, дробный и легкий, почти сразу из темноты выметнулись легкие всадники, одни осыпали стрелами, другие метнули дротики, а остальные бросились с мечами наголо.
Завязалась отчаянная схватка; нападавшие в полной мере использовали внезапность, треть колонны рыцарей не успели даже ухватиться за мечи, не только встать в боевой порядок, как их осыпали стрелами, забросали легкими копьями, а тяжелые топоры с хрустом раскалывали шлемы и панцири.
Уцелевшие стянулись к главной повозке, встали в три цепи и готовились дорого продать жизнь, как в ночи снова раздались крики, конский топот, звон оружия.
Рыцари, сгрудившиеся вокруг повозки, не знали, чего ожидать, а после короткого боя к ним пробились рыцари на крупных конях. В красноватом свете факелов к головной повозке приблизились двое, оба в цветах и с гербами королевства Сизии, один закричал весело, страшным грохочущим голосом:
— Похоже, мы вовремя?.. Я — граф Сильверберг, командующий отрядом рыцарей из Сизии!..
Один из вельмож, сопровождавших повозку, прокричал ликующе:
— Вас послал сам Господь!..
— Надеюсь, — прокричал голосом Сулливана граф Сильверберг, у которого от убитого Сильверберга только плащ, конь с красной попоной и знамя, что держит за ним знаменоносец. — Во славу Господа!
— Аминь, — ответили караванщики.
А головной вельможа вскрикнул:
— Кто были эти разбойники?
Альбрехт, тоже изображающий командующего отрядом сизийцев, ответил быстро и вежливо:
— К сожалению, это не разбойники.
— Господи, — воскликнул вельможа в страхе, — но кто же?
— Боюсь, — ответил Альбрехт, — это передовые отряды принца Ричарда. Пока только легкая конница, но следом, как мы слышали, идет тяжелая. Вам нужно поспешить!
Вельможа вскрикнул, весь дрожа: