Зигфрид пошел за мной, оттолкнув неудавшегося телохранителя, но у двери я показал ему взглядом, чтобы ждал по эту сторону двери, отворил ее и уверенно шагнул.
Дверь за мной тут же захлопнулась, под противоположной стеной этой небольшой уютной и очень богатой комнаты три прелестные девушки, все бледные и дрожащие от ужаса, но у той, что чуть впереди, в руке длинный и очень острый нож.
Она быстро поднесла его к горлу и прокричала отчаянным голосом:
— Не приближайтесь! Мы убьем себя, но не дадимся в руки насильников!
Я поспешно отступил на шаг, упершись спиной в косяк двери, выставил перед собой ладони в согнутых руках.
— Леди… тихо-тихо… успокойтесь… Я не собираюсь причинять вам зло…
Она выкрикнула:
— Тогда зачем вы явились?
— Идет война, — пояснил я. — Военные против военных, гражданские лица почти как бы и не страдают… А сюда я зашел, чтобы убедиться, что здесь нет вооруженных мужчин.
Она крикнула:
— Здесь их нет! Только три беззащитные девушки!
— Хорошо-хорошо, — сказал я поспешно, — сейчас я уйду. Останется сэр Артур, вы ему доверяете?
Она смерила меня недружелюбным взглядом.
— Он был в охране первого этажа. Если он жив, то он враг.
— Он явился вам помочь, — заверил я. — Итак, я удаляюсь. Вы можете убрать кинжалы. А можете и не убирать.
Я нащупал дверь и осторожно вышел. В коридоре дожидается Зигфрид с кучкой воинов, а зычный голос Сулливана доносится уже чуть ли не с чердака, когда он только и успел, бык, а бегает, как трепетная лань, по лестницам.
— Поставить охрану, — велел я. — Никого не впускать… кроме этого сэра Артура. И не выпускать, соответственно.
Зигфрид спросил в нетерпении:
— Кто там?
Я отмахнулся.
— Женщины. Похоже, король в самом деле успел удрать потайными ходами.
— А женщин почему не?
Я пожал плечами.
— Возможно, в их кринолинах не полазишь в подземельям да по крутым лестницам. Насколько я знаю, принцессам шлейф полагается всего на десять дюймов короче, чем у королевы? В общем, бди! Я, скорее всего, расположусь в этом дворце.
Он дернулся, запротестовал горячо:
— Здесь враги!.. Если даже всех до единого перебить, и тогда смертельно опасно!
— Мне надо утвердиться в глазах общественности, — объяснил я. — А лучше не придумано способа, чем захватить дворец короля и спать в его постели.
— Общественность уже перебили!
— В глазах недоперебитой общественности, — уточнил я. — Не всех же мы?.. Уцелевшие пусть знают, ничего не изменилось, король во дворце и спит в своей постели. Своей! Только зовут его иначе.
— Тогда отыскать и его любовниц?
— Можно, — разрешил я. — Преемственность власти так преемственность! Чего не сделаешь для утверждения демократии и гуманных принципов абсолютизма.
— Все-таки я должен здесь все проверить, — сказал он, — и перепроверить!
— Пусть это делает Скарлет, — посоветовал я. — Она, как все женщины, изощреннее в мелочах. А мы с тобой слишком просты, простодушны и доверчивы. В этом похожи на собак, а женщины, увы, кошки.
Я вышел на балкон, в темной ночи город освещен багровым заревом пожаров. Черный дым угадывается только по исчезающим звездам, издали доносится конское ржание, треск горящего дерева и женские крики, ну вот всегда так, не могут молча, им нужно обязательно, чтобы все соседи слышали, что она не сама, а ее против ее воли, а то потом начнут придумывать всякое…
Судя по огням на башнях, все под полным контролем. Поблизости нет крупных объединений войск Мунтвига, слишком нерасчетливо все силы двинул на завоевание богатого и развращенного Юга, а обильные снегопады начнутся раньше, чем подойдут армии для спасения города.
За спиной прозвучали торопливые шаги, я не стал оборачиваться, узнал Зигфрида, как по походке, так и по запаху и сопению.
— Все отлично! — сказал он бодро. — До утра можно и соснуть пару часов, чтобы голова была свежая.
— У меня никогда не тухнет, — заверил я. — Что лыбишься?
Его лицо оставалось озабоченным, но ответил довольным голосом:
— Отыскал!
— Кого? — спросил я.
— Конкубину!
— Блин, — сказал я с досадой. — Я думал, что-то ценное…
Он сказал оскорбленно:
— Ваше высочество!.. Да это даже лучше, чем привести самого короля!
— Ну, — сказал я, — это как посмотреть… Впрочем, где она?
— Дожидается в соседней комнате.
— Под стражей?
— Ну… на всякий случай.
Я махнул рукой.
— Веди. В мою комнату. Ту, которая королевская.
— В кабинет?
Я посмотрел на него с подозрением.
— Конкубину?
Он застыдился и торопливо исчез, а я еще несколько минут смотрел на притихший и подавленный город, объятый страхом и унынием. В Сакранте слишком уж все уверились, что победоносные армии великого императора одолевают последние препятствия на далеком Юге. Никто не был готов к малейшему сопротивлению, а мы оказались еще как готовы действовать жестоко и решительно, пресекая малейшее сопротивление, как по пути к Сакранту, так и в самом Генгаузгузе.
И потому сейчас город не просто в нашей власти, а в абсолютной власти.
Я перевел дыхание, узел в груди начал постепенно распускаться. Еще раз обведя взглядом панораму города, я отправился искать покои короля Леопольда.
Зал огромен и неуютен, а камин не камин, а целая комнатка, где полыхают пурпурным пламенем стволы деревьев. Пахнуло теплым воздухом, мне невольно захотелось шагнуть к огню, спасаясь от промозглости и сырости, но в зале в двух шагах от стола уже стоит в ожидании со склоненной головой молодая женщина.
Ее наброшенный на плечи плащ спереди скреплен золотой застежкой, оставляя соблазнительный треугольник на груди, где нежная белая кожа начинает вспучиваться двумя прекрасными холмиками.
Я подошел к ней и, взяв за подбородок, поднял ее личико. Молодая, сочная, кровь с молоком, чистое ясное лицо, пухлые щечки с нежнейшим румянцем, большие глаза навыкате, что придает особое очарование и плюсик к сексуальности, низкий вырез платья, где крупная грудь с нежнейшей кожей почти-почти открыта, достаточно тонка в поясе…
Я окинул ее с головы до ног внимательным взглядом. Она трусливо смотрела на меня и время от времени приседала, растопыривая в стороны обеими руками платье.
— У короля Леопольда, — заметил я, — неплохой вкус. Мне тоже нравятся товаристые… в смысле, чтоб было за что подержаться. В общем, леди…