— Это не мое. Мое при мне. — Я повернулась к застывшей от ужаса Эризе. — Проверь.
Та побледнела, прижала руку к левой половине груди и с облегчением сообщила:
— Бьется!
— Извините, молодой человек, — любезно ответила я рыцарю. — Вы ошиблись адресом. Это не наше. Тут летал призрак, уж такой он несчастный, поищите его.
Паладин, прищурившись, взглянул на меня и медленно, напоказ сжал кулак. Сердце лопнуло, кровь потекла между пальцами. Эриза вскрикнула, как от боли. Мертвец рассмеялся, бросил сердце на пол... и все стало по-прежнему. Глаза погасли под маской, там, где была плоть, забелели кости.
«За эту выходку я отплачу тебе особо», — подумала я.
В груди ныло так, будто в самом деле вырвали сердце и раздавили его.
— Что стоишь как пень, глупая скелетина?! — сорвала я злость на паладине, выбираясь из-под одеяла. — Иди отсюда! Твое место на лестнице, забыл?
Мертвый рыцарь без слов спрыгнул с края веранды. Я поискала взглядом лопнувшее сердце. Почти уверена, что это морок, но проверить никогда не помешает...
Ого! Вот так штука!
— Что ты делаешь?! — всполошилась Эриза, глядя, как я поднимаю сердце и откусываю от него кусочек. — Не трогай!
— Лови! — Я сделала вид, что бросаю сердце ей, и девчонка с визгом зарылась в одеяло.
— Это гранат, — сказала я со смехом. — Самый обычный гранат. Настоящий. Кстати, зрелый, сладкий, только малость раздавленный. Хочешь попробовать?
— Из рук демона?!
— М-да. Ты права.
Я размахнулась и зашвырнула гранат в лес. Край неба уже начинал светлеть. В лесу перекликались ранние пташки.
— Ну ты и орать! — заметила я, снова забираясь в нагретый кокон одеяла.
— Так ведь это я от неожиданности... Слышу, кольчуга звякает. Я просыпаюсь, а он стоит и смотрит прямо на меня! Имахена, кто это был? Что ему от нас нужно?
Эриза помолчала и мечтательно добавила:
— А глаза у него были... огненные!
— О боги, — вздохнула я. — Это же облик! То, что под ним — совершенно омерзительно! Как у любого мужчины! В смысле — у любого человека! И заметь, я не о черепе с костями.
— Ну ты и сухарь! Теперь я верю, что ты ни в кого не была влюблена!
Я пожала плечами. Смутное ощущение досады не рассеивалось. Неужели амир демонов так плохо обо мне думает? Да за кого он меня принимает? Вот честное слово, мыслит, как эта малявка Эриза.
— Одного не пойму, — сказала я вслух. — Откуда в этих соснах взялся гранат?
В том саду тоже были гранаты. Они как раз отцветали. Маленькие цветы с восковым блеском прятались среди мелких темно-зеленых листиков, алели на каменных плитах, плясали на воде. Да и фонтан там тоже был, но совсем маленький — просто струйка воды в бассейне размером с тазик. Да и сам сад был не больше десяти шагов в поперечнике. Дальше — невысокая кованая решетка, а за ней полная дикого ветра пропасть.
Мы сидели на каменной скамье в висячем саду на верхушке одной из невидимых башен — тех самых, о которых и так много слышала в хариме, но так и не смогла увидеть и день поступления. Пять неправдоподобно тонких башен из белого мрамора, соединенных сводчатыми мостиками без перил, вздымались над черепичными крышами Академии, уходя к облакам. Прямо над нами нависала центральная астрономическая башня, самая высокая. Левее и ниже маячила еще одна. Там не было сада, просто голая квадратная площадка. На ней тоже толпились студенты.
Нас — четверо. Четыре женщины в белом. Две юные девушки с интеллектуальными лицами — адептки с факультета целительства. Маэстра Альмира, голубоглазая старая (по возрасту, но, конечно, не с виду) стерва.
И я.
Девицы сидят, сложив руки на коленях и потупившись, в таких изящных позах, что хоть гобелен с них тки. На них платья из тонкого льна с обережной вышивкой. На шее и на запястьях — медицинские серебряные амулеты. Будущие целительницы всегда должны быть безупречно аккуратными, располагающими к себе и внушающими доверие. Они не пачкают себя рисунками, не делают татуировок и уж тем более не таскают за поясом кистень, а в рукаве позавчерашний пирожок. И конечно, всегда ходят только в платье. Да скорее меня в саван нарядят, чем в этот балахон, в котором даже в мансарду по водосточной трубе не заберешься! Так и быть, из уважения к маэстре я сегодня пришла в белой рубашке. Точнее, утром она была белой... И глаз на затылке рисовать не стала. Все равно волосы уже отросли по самые плечи. Спереди. С недавних пор я заплетала челку в две косы и к каждой подвешивала амулет в виде куриной лапы, в результате чего на улицах ко мне постоянно приставали какие-то раскрашенные варвары — видимо, принимали за свою...
— Девушки, приготовьтесь, я диктую. Тема сегодняшнего занятия...
Ветер отнес окончание фразы за решетку и развеял над зелеными просторами парка и белыми крышами амирского дворцового комплекса.
Адептки послушно открыли тубусы из тисненой кожи, отстегнули с поясов серебряные тушечницы и развернули конспекты. Я же с интересом уставилась в противоположную сторону. На соседнюю башню, где на площадке толпился народ и, судя по всему, проходил зачет по левитации.
Научиться левитировать, в принципе, несложно. Потренируешься лет этак двадцать, уделяя все внимание только этому, — будешь летать, как птица. Только зачем? Мало кому из магов охота тратить время и усилия на один, в общем-то, второстепенный навык. А вот основы левитации нужны каждому магу-пракгику. Если, например, надо взлететь на отвесную скалу. Или, наоборот, если случайно с нее свалишься.
Техника обучения основам левитации была презанятная. Мы ее осваивали во сне. Однажды в аудиторию ворвался встрепанный, куда-то опаздывающий препод, наспех начитал заклинание, поводил руками в воздухе... И началось. Целый месяц нашей группе каждую ночь снилось падение в пропасть. Ночь за ночью мы срывались, разбивались, просыпались в холодном поту, с криками, в слезах, с нервным смехом... Это безобразие продолжалось до тех пор, пока каждый не научился во сне превращать падение в полет.
Я хорошо помнила этот миг: лечу в бездну с какой-то кручи, в ужасе и тоске готовясь к смерти (ведь во сне предыдущих смертей не помнишь, каждая — как в первый раз!), и вдруг внутри нарастает протест. И является странная мысль: «Да сколько можно»! Ощущаю свое тело, его вес, и начинаю усилием мысли его уменьшать, пока не становлюсь совсем невесомой. И получается! Боги, как же это оказывается легко! Почему я так не делала раньше? И вот я уже не падаю камнем, а планирую как воздушный шарик! Ура!
Больше мне такие сны не снились. Но тем же вечером вечно спешащий препод привел меня на вершину башни — той самой, соседней, где сейчас идет зачет, — и сказал:
— Ну, показывай, чему научилась!