Но толпа почему-то начинает редеть прямо на глазах.
Жалко все-таки, что у кафедры некромантии нет своей эмблемы. Ухмыляющийся череп подошел бы.
Выдача дипломов и банкет во дворце прошли как во сне. Торжественная церемония, большой прием у великого амира, все эти важные лица, официальные речи, разговоры о распределении, карьерные планы... Все это было отдельно, а я — отдельно. За весь вечер ни с кем даже не заговорила — сидела с угрюмым лицом, крошила хлеб в бокал с вином и молчала. Впрочем, никто и не ждал от некроманта веселья и шуток.
И почему вся Академия уверена, что я некромант? Не понимаю! На лбу у меня написано, что ли?! В дипломе написано черным по белому: «основная специализация — целительство». Посещение спецкурса некромантии нигде не светилось, практика проходила в уединенных местах. Его немногочисленные выпускники сразу же исчезли в недрах ведомства внутренних дел. И сейчас уже получают свои назначения — к которым и готовились изначально. В армии, разведке, в суде, в тайных лабораториях, где проходят официально не существующие опыты с неживыми.
Празднование окончательно переместилось под крышу Академии. В окнах огни, смех. Я осталась во дворе одна. В темноте и одиночестве. И меня это полностью устраивало. Вот только эти рожи, прилипшие к окнам! Первокурсники, которым все неймется, подглядывают, что я делаю у колодца. Небось уверены, что приношу жертву. Я подумала, не пугнуть ли их фантомом, но только устало вздохнула, откидывая волосы с лица. Вид у меня, прямо скажем... Я, например, к такой целительнице пойти лечиться не рискнула бы.
Может, в самом деле виновата некромантия. За последние месяцы я вообще от всех отдалилась. Мои прежние друзья — боевые маги, с которыми мы кутили на младших курсах, как-то перестали зазывать меня на свои пирушки. С целительницами я изначально не сошлась характерами… Остальные тоже на всякий случай старались держаться подальше.
Хочешь не хочешь, некромантия сильно меняет личность, и не в лучшую сторону. Недаром говорят, что некромант смотрит на собеседника сначала как на комплект покрытых плотью костей, а потом уже с удивлением замечает, что оно еще и разговаривает! Жестокость или равнодушие? Уход от понятий добра и зла. Уход от всего земного вообще. «Быть некромантом — удел избранных, — говаривал нам завкафедрой мэтр Ан-Амин, строгий, печальный старик с пепельными волосами и медленным тихим голосом. — Это путь одиночества, серьезности, холодности, неспешных размышлений и спокойной, вдумчивой работы с материалом... И еще раз повторю для тебя, Имахена, — одиночества...»
Да, мэтр Амин с самого начала был убежден, что никакого некроманта из меня не выйдет. Само мое присутствие на спецкурсе нарушало два главных его правила. Некромант по определению не может быть женщиной, разве что та от природы бесплодна. И главное, у некроманта не должно быть никаких страстей, имеющих над ним власть.
А я была цветущей девушкой. И, как ни смешно, — по уши влюбленной...
В рукаве у меня все еще лежал вызов на завтра в амирский дворец. Кто-то там желал со мной побеседовать. Я догадывалась, о чем. С моим образованием я могу работать только на спецслужбы великого амира. Это без вариантов. Но я этого не хочу. С некоторых пор я не хочу вообще ничего.
С тех пор как пропал Альва.
Просто взял и исчез. Без предупреждения, без объяснений. Перед самым зачетом на спецкурсе демонологии. И даже записки прощальной не оставил. Черкнул бы что-нибудь в духе: «Не ищи меня, это бесполезно!». Или что-нибудь такое: «Ты — лучшая! Я тебя недостоин...». Или хотя бы такое: «Спасибо за приятно проведенное время. Счастливо оставаться!».
Я самоуверенно полагала, что никто в Академии не знает Альву так хорошо, как я, но оказалось, что я не знала его совсем. Что у него было на уме? Мне даже не хотелось разбираться. Желание было поначалу одно — умереть. Лучше бы он, перед тем как уйти, сперва убил меня! Лучше бы он столкнул меня в колодец тогда, при первой встрече. Или отдал демону, овладевшему Тиего. Зачем было спасать мне жизнь — чтобы поступить с ней вот так?
Веселье в корпусах понемногу шло на убыль. Одно за другим темнели окна.
Только отдельные, самые стойкие компании все еще сидели за дружеской беседой. Откуда-то доносилось нестройное пение, на дальнем крыльце целовались... Я резко отвернулась в противоположную сторону, где стоял корпус алхимии. Безмолвный, с темными окнами, с отсутствующей крышей и развороченным верхним этажом, где раньше находилась кафедра демонологии. Самое подходящее зрелище в моем настроении!
По случаю праздника корпус алхимиков был тщательно укрыт иллюзией, но даже во дворе от него веяло нехорошим: то пронизывающим холодом, то жаром, как из печки. Что там случилось той ночью, несколько месяцев назад? Никто не знал. Шептались о всяком. Кто-то клялся, что с коими глазами видел, как из развалин вытаскивали обгорелые трупы... Кто-то разглядел «оком разума», как из пламени рвались в небо легионы демонов... Некоторые «знатоки» утверждали, что характерные вспышки на кафедре демонологии означали, что там шел магический бой...
Откровенное враньё, потому что применение военных заклинаний на территории Академии категорически запрещено. А от экзорцизма жертв и разрушений среди людей не бывает. Приятели с кафедры боевой магии, которые, конечно, не удержались и потихоньку туда слазили, говорили: верхний этаж развален, остальные веют морозом и светятся крайне скверно. В другой раз я бы непременно слазила бы с ними. Но сейчас смотрела на развалины совершенно равнодушно. Какая разница? Альва пропал. Бросил меня. Жить незачем...
Надо мной сияло небо, полное звезд. Ноги намокли от росы. Щеки тоже были мокрыми.
Передо мной во мраке четко чернел край колодца.
Я подошла к нему, перегнулась через скользкий и холодный парапет и заглянула внутрь, где глубоко-глубоко плескала вода и дробилось отражение моего лица.
Те же холодные камни, шелест листьев над головой, Только Альва сейчас не смотрит мне в затылок своим тяжелым взглядом.
Он никогда меня не любил. Просто использовал в своих целях.
А что, было бы лучше по-другому? Если бы он не сбежал, а сказал, например: «Какая любовь, ты что? Ты помогла мне попасть на курс демонологии, за что я тебе безмерно благодарен. Собственно, больше мне от тебя ничего не нужно!»
Вот Альва наконец снимает свою бесстрастную маску, Я-то втайне надеялась, что за ней скрыта нежная ранимая душа... Но на самом деле там ничего и нет. Только холодный, жестокий, все просчитывающий разум.
«Мы приятно провели время. Можешь не благодарить! Искать меня бесполезно. Будь счастлива!»
Я клонилась все ниже над краем колодца. Вода притягивала к себе, как магнит...
За спиной кто-то деликатно кашлянул. Я отскочила от колодца как ужаленная.
— Добрый вечер, барышня, — приветствовал меня ректор Пласид, улыбаясь отеческой улыбкой.
За прошедшие годы он совершенно не изменился.