Удивительные, прекрасные и страшные иллюзии появлялись в зале... Расцветали гигантские цветы, чьи венчики были наполнены ярко сверкающими кристаллами, возникали омерзительные чудовища и демоны, с которыми меднолицый разговаривал – с одними подобострастно, с другими повелительно. На несколько мгновений появилась молоденькая девушка, почти ребенок, необычайной красоты, и у меня заныло сердце, словно я знал ее много-много лет; но она тут же пропала, а маг повернулся и пристально посмотрел на меня.
Все это время Моорун безмолвно кричал. Рот его широко раскрывался, лицо искажалось, грудь бурно вздымалась. Но ни единого звука не прозвучало...
Наконец колдун закрыл книгу, подошел к столу и начал произносить новое заклинание, длинное и сложное. Слова медленно падали в тишину зала.
Рот Мооруна распахнулся в непрерывном страшном крике. Кожа на груди лопнула – идеально прямым разрезом, словно нанесенным невидимым лезвием. Затрещали кости. Грудная клетка старого вождя сама собой раскрывалась, ребра расходились в стороны. Кровь теперь не текла вялыми струйками – хлестала во все стороны.
Кричать старик уже не мог. Лишь смотрел безумными, полными ужаса глазами, как маг запустил руку в страшную рану, разверзшуюся на месте груди Мооруна.
Рука вынырнула. Липкие алые пальцы сжимали сердце – продолжающее сокращаться, выплевывающее кровавые капли.
Трепещущее сердце с сырым шлепком ударилось о грань пирамиды, сползло вниз, оставляя кровавый след...
Моорун этого не увидел. Глаза его закрылись, связанное тело прекратило судорожно подергиваться. Старый вождь был уже в краях, где охота на грязеруха всегда удачна и дрянной эль всегда в изобилии. Сидел, наверное, у костра с духами предков и рассказывал им историю совершенных славных подвигов, перебирая, словно четки, бесчисленные зубы своего украшения... Прощай, воин. Сай-суг΄гана Хигарт отомстит за тебя. Или будет мала-мала умирать.
Как ни странно, маг не сопроводил никакими заклинаниями то, что проделал с вырванным из груди сердцем. И никаких последствий я поначалу не заметил...
Но затем со двора послышался гул – низкий, мощный. И усиливался с каждым мгновением. Я взглянул наружу, прислушался повнимательнее. Кажется, звук доносился из глубины круглого провала.
Меднолицый не обращал на него внимания, неторопливо и тщательно мыл руки в глубоком тазу.
И тут из провала в небо ударил фонтан... Да что там фонтан – настоящий водопад, вопреки всем законам природы устремившийся снизу вверх!
Огромная масса воды взмыла к небу и тут же обрушилась вниз. Я понял, что сейчас здесь станет весьма сыро... Что-то часто мне в последнее время приходится не своей волей купаться... Этак скоро и плавать научусь.
Однако же ни одна капля из бушевавших во дворе потоков не попала внутрь дворца. Вода ударялась о невидимые магические преграды, устремлялась в невидимые магические русла и быстро уходила куда-то.
Вскоре я услышал знакомый рев Действительно Большого Чудища. Предположение Гаэлариха полностью оправдалось: ревел не колоссальных размеров монстр, но всего лишь воздух, вытесняемый из отводящей воду системы.
А самоцвет погас, прекратил сиять и светиться, и напоминал сейчас сложно ограненный кусок мутноватого стекла...
– Итак, что вы решили, Хигарт? – спросил меднолицый, когда звуки стихли.
Я посмотрел в глазные прорези маски. Глаза мага не смог разглядеть... Вздохнул:
– Решил поторговаться. Легкая смерть – маловато за такой королевский подарок, не находите?
– Увы, жизнь предложить не могу. Иначе сделка теряет смысл. Прежний владелец Бьерсарда должен умереть, чтобы он признал нового.
Я хотел было поведать о подземелье под святилищем троллей, о нашем сеансе ритуальной наркомании... Но не стал. Если в бредовых видениях таились зерна истины, зачем дарить их врагу?
– Не можете, так не можете... – сказал я. – Тогда в качестве доплаты к легкой смерти расскажите мне кое-что.
– Надеетесь все же спастись? Трупам информация ни к чему.
– Да почему же? Не хочу в небесных чертогах мучиться нерешенными при жизни вопросами.
– Фи-и... Смешно в наш просвещенный век верить в такую ерунду.
Я изобразил виноватое лицо и развел бы руками, не будь они связаны. Так уж, дескать, воспитали с детства, что теперь поделаешь... Поздно на пороге смерти менять веру.
– Хорошо, – принял решение маг. – Я отвечу на три вопроса, не больше. Но развернутых ответов не будет, спрашивайте так, чтобы я мог сказать лишь «да» или «нет». Хорошенько подумайте, что хотели бы узнать. Чтобы не ворочаться бессонными ночами в небесных чертогах.
Издевается над святой верой, богохульник... Эх, попадешься ты когда-нибудь инквизиторам или хотя бы брату Фальеро и его бритоголовым, то-то славный костер запылает...
– Мужичьем при Лигонге руководили вы?
– Да. Следующий вопрос.
– И в Альхенгарде нас навестили тоже вы?
– Да. Остался последний.
Хм... а у Гаэлариха сложилось другое мнение... Совсем эту возможность он не исключал, но весьма сомневался... Ломать голову я не стал. Мэтр магистр мог ошибиться. Меднолицый мог солгать, легко и просто. Хотя ребята в черных шлемах вроде бы служат зримым подтверждением его слов...
– Спрашивайте, Хигарт, – торопил колдун.
Что бы еще спросить... Уточнить, знал ли он с самого начала о нашем походе? И даже то, чего не подозревал я, – что путь приведет к Сердцу Уорлога? Не стоит тратить вопрос... И без того ясно: знал. Вернее, знал, что мы идем за Навершием, и знал, конечно же, где оно. А вот про его источник информации в окружении Хильдиса Коота (а то и самого Феликса Гаптора) не спросить так, чтобы ясность была внесена односложным ответом. Вот если имелся бы конкретный подозреваемый... Но чего нет, того нет.
– Вы принадлежите к ордену Тоа-Дан?
– Нет. Ваши вопросы исчерпаны.
Судя по тону, маг был доволен – честно (?) ответил мне на последний вопрос, но лишних знаний не добавил. Крохобор...
– Я сделал, что обещал... – меднолицый ненавязчиво намекнул, что беседа затягивается.
– Ищите топор, – сказал я со вздохом. – Хоть подержу напоследок Бьерсард в руках.
Поймите правильно: выполнять условия сделки я ни мгновения не собирался. Пусть меня ославят лжецом и клятвопреступником, пусть соберут в большую кучу и спалят все гравюры и лубки. Стерплю уж как-нибудь, если останусь жив. Не останусь – плевать на славу и репутацию.
Меднолицый наверняка подстрахуется, чтобы, получив в руки оружие, я не выкинул какой-нибудь фортель. Например, не снес бы голову самозваному наследнику вместо того, что покорно вручить ему наследство.
И остается лишь надеяться, что подстраховка будет магическая, – направленное на меня заклинание.