Но показания системы жизнеобеспечения говорили, что он не дышит.
Показатели кислорода горели успокаивающим зеленым светом, показывая полную зарядку. Но они с Огердом вышли на поверхность не меньше часа назад!
Самое неприятное, что могло случиться с десантником — сбой в работе датчика кислорода. Поэтому электроника всегда дублировалась. Ян вызывал резервную систему — показания совпадали.
Похоже, какой-то добрый волшебник накачал его баллоны дыхательной смесью. Такое вот незаметное, неброское чудо. Совершенно обыденное, значение которого трудно сразу осознать.
Ян подошел к изгибу коридора.
Заглянул и сделал шаг назад.
Закрыл на секунду глаза. Сердце бешено колотилось.
Коридор заканчивался.
За поворотом он расширялся и выходил в зал.
Огромный.
Теряющийся в высоте и все том же медовом сиянии, но гораздо более интенсивном.
В центре зала что-то было.
* * *
Зарев пропал.
Он не отвечал на вызовы, пропал с монитора, показатели обнулились. Либо он погиб, либо купол полностью экранировал его передачи.
Огерд решил, что будет думать только о втором варианте.
Просто стоять было бессмысленно, идти вслед за Яном — глупо. Они заранее решили, что если от того, кто войдет в купол, не будет известий в течение часа, второй связывается с яхтой, передает всю полученную информацию и идет следом.
Если и он пропадет, яхта должна была покинуть планетоид и передать шифрованный сигнал флоту.
Как грустно пошутила Татьяна, сигнал безнадёги.
Огерд двинулся в направлении, противоположном тому, в котором пошел Ян.
Через десять шагов он снова оказался на поверхности планетоида.
Равнина с черно-желтыми камнями и небом в тучах пропала.
Через расселину он смотрел на свою яхту, которая прижималась к поверхности там, где ей и было положено.
— Вахта, как слышите меня, — чуть хрипловато сказал он в микрофон.
— Огерд, это вахта. Слышим вас ясно и четко, — голос Андрея был полон облегчения, — что произошло. Мы потеряли вас на всех мониторах! Телеметрию с ваших скафандров тоже обрубило. Сейчас сигналы идут, но только от вас.
— Какая-то локальная флуктуация. Ян вошел в купол, у меня связь с ним тоже потеряна. Действуем по плану.
— Хорошо. Татьяна сидит в шлюзовом отсеке, готова страховать, если потребуется.
— Принято, — Огерд сделал еще пару шагов по направлению к яхте.
— Зарегистрирован вход в систему незарегистрированного объекта, — снова раздался в шлемофоне голос Андрея. — Объект, предположительно, искусственного происхождения.
— Параметры объекта? — Огерд скользящими прыжками приближался к точке, где по расчетам был вход в купол. Руки привычно приводили в боевое состояние боевой ручной комплекс. Вот там, левее неплохое место для укрытия. Несколько валунов образуют естественную позицию для ведения огня. Оттуда можно перекрыть путь к куполам и из яхты можно будет вести огонь без риска, что он случайно попадет под залп.
«Все это хорошо, если неизвестный не сядет позади тебя», — оборвал Огерд свои расчеты.
Хотя недаром же они посадили свою яхту именно здесь. Там, дальше нагромождение камней на склоне горы. Пусть пологом, но все же склоне.
А в том, что неизвестный объект появился по их душу, у Огерда сомнений не было.
И ни у кого на борту яхты тоже.
Холодок на сердце — древнее выражение. Так только люди говорят. У темирников, впрочем, есть схожее понятие — они говорят: «льдом закололо». А вот алоллакам такое неведомо — на редкость уравновешенный все же народ.
Холодок не уходил. Ширился, превращаясь в тяжелый холодный ком в груди.
— Параметры объекта? — сглотнув, повторил вопрос Огерд.
— Длина двадцать метров. Ширина — от полутора до двенадцати в самой широкой точке. По известным каталогам не идентифицируется. Если верить расчетам, через две минуты десять секунд он будет здесь. Точка приземления в километре от нас на условный восток.
Значит, хотя бы с расчетом приземления он не ошибся. В пределах видимости, но так, чтобы можно было сманеврировать в случае огня из ручного оружия. Все правильно. Из бортового и так собьют, если что.
Кто же это?
Сбивать уже бессмысленно. Даже если это тупой автоматический бот, он успеет передать зафиксированную информацию своему хозяину.
Особенно если это тупой автомат.
Объект огонь тоже не открыл, хотя, если ему удалось настолько близко подобраться незамеченным, возможность у него была. Или не было?
— Приготовиться к ведению огня. Без команды огонь не открывать, — принял решение Огерд и ступил в тень, которую отбрасывали валуны.
«Раз ты не стреляешь, значит, сначала хочешь нас изучить, понять, кто мы такие и что нам тут надо. А раз ты один, значит, послали тебя на разведку, причем не придавая особого значения происходящему. Как говорится, на всякий случай.
Вот и славно. Этим и попробуем воспользоваться, авось, выиграем немного времени, и Яну удастся сделать то, ради чего он исчез в этом невозможном куполе».
* * *
Он не опустился — соскользнул на поверхность. Вкрадчиво-наглый, настороженный, трепещущий тонкими изогнутыми вибриссами на концах черных жвал.
Огромный матово-черный, формой больше всего напоминающий полумесяц с продолговатым углублением в центральной части. Никаких видимых следов двигателей, никаких посадочных опор. Он просто упал в пыль, и тут же кончики рогов приподнялись, напомнив Огерду жвала насекомого, и стали видны полупрозрачные вибриссы, мерзко подрагивающие, вбирающие в себя малейшие крохи информации из окружающего пространства.
Яхта молчала.
Огерд ждал.
Утолщение полумесяца лопнуло, образовав неровную щель, и из нее выскользнули двое существ.
Они были совершенно разные, но отчего-то казались похожими, как кажутся схожими порождения одного и того же кошмарного сна. Первым ломкой птичьей походкой к яхте направлялась высокая, неимоверно худая фигура, облитая чем-то черным и блестящим. Отчего-то Огерд решил именно так — не одетая, а облитая. Конечности существа обвивали тонкие трубки, хаотично свивавшиеся, исчезавшие в теле, снова выходившие из него, словно пронизывая насквозь.
Двигаться существу они ничуть не мешали. Плоская голова рывками поворачивалась из стороны в сторону, время от времени делая полный оборот, словно минутная стрелка на циферблате древних часов.
Огерд приблизил картинку на мониторе, и его передернуло. Лицо существа было абсолютно человеческим. Привлекательный молодой мужчина лет тридцати. Только находилось это лицо на голове, которая могла бы быть у какой-нибудь огромной ящерицы.