Кузьмич отбросил сигарету в кусты.
Белугин положил ему на плечо руку, проговорив:
– Успокойся, Володь. Побледнел весь. Извини меня, дурака, я ж не хотел обидеть тебя. И память твою. Гадом буду!
Владимир посмотрел на товарища:
– Ты не обидел меня, Вася. Извиняться тебе не за что! Просто я слишком эмоционально объяснил ситуацию. Надо было бы спокойней, но спокойней, наверное, не смогу. Ладно! Закроем тему. Держи двадцатку, за бензин!
Белугин возмутился:
– За кого меня держишь? Чтобы я с тебя деньги взял? Охренел, Володь?
– Но бензин же жег?
– Да и черт с ним! Убери деньги!
– Возьми! В выходные, может, на рыбалку рванем. Дам своих возьмем, и подальше, на торфяное озеро. А? Как смотришь на это?
– Нормально смотрю. Но лучше без баб. Какая рыбалка с женами? Хотя один хрен не пить. Можно и с ними!
– Вот и заправишь машину.
Василий взял деньги, засунул их в карман рубашки Кузьмича:
– У меня канистра в гараже с неприкосновенным запасом стоит. Так что обойдемся и без твоих бумажек!
– Ну, смотри! Ты сейчас домой?
– На работу заеду, посмотрю, что за дела там, и нах хауз, а что?
– Ничего. Просто спросил.
– Да ни хрена не просто! Я что, не вижу? Будь спокоен, старлей, с пойлом я завязал. Сегодня еще помучаюсь, завтра нормальным буду.
– Ну, давай тогда?
– Давай!
– Спасибо, Вась.
– Не за что! Так насчет рыбалки заметано?
– Заметано!
– Хорошо. Сегодня обрадую благоверную. Первый раз в жизни на рыбалку приглашать буду. Событие! Представляю ее физиономию! Охренеет, сто пудов!
– Привыкнет. К хорошему привыкают быстро.
– И то правда! Ну, бывай, Володь!
– Бывай.
«Москвич» медленно отъехал от дома Кузьмичевых. Владимир прошел в хату, где супруга кружилась вокруг своей бабушки. Он прошел в темную комнату, где умещалась одна кровать. Прилег, накрывшись мягким лоскутным одеялом. Бессонная ночь прошедшего дежурства давала о себе знать.
Утром Быков вынес из своего гаража объемный пакет. Оглянулся. Вокруг никого. Бросил баул в багажник. Достал сотовый телефон, набрал номер Фомина.
– Фома! Я – Бык!
– Понял, что не Корова.
– У меня все готово к перевозке товара.
– Ты сейчас где?
– У гаража. Своего!
– Один?
– Угу.
– Какого черта? Не мог пацанов на стрем поставить?
– Да все тихо вокруг!
– Будь на месте, я перезвоню.
– Хоп!
Быков отключил мобильник, закурил, стоя облокотившись на открытую дверку салона собственной «девятки».
Фома позвонил через полчаса.
– Бык?
– Я!
– Обстановка изменилась. Пахан сегодня дома остался, каких-то московских гостей ждет. Так что с нашей хатой облом.
– Че? Все назад выгрузить?
– Нет! На дачу отца повезем!
– Через пост?
– Ты знаешь другую дорогу?
– А если за жопу возьмут?
– Кто?
– Менты! Кто же еще?
Фомин сделал паузу. Затем продолжил:
– Ты вот что, подъезжай к перекрестку, но на пост не выходи, сверни к заправке. Я подъеду. Оттуда вместе и пойдем к даче. И ни одна блядь мусорская нас не остановит.
Быков воспрял духом:
– Это другой базар! Все понял. Жду тебя на заправке.
– Давай! Выезжай через пятнадцать минут.
В 8.15 Фомин с Быковым встретились на заправке. Бык подошел к машине шефа.
– Привет, Фома!
Тот приоткрыл форточку.
– Здорово! Чего у нас на посту?
– Ничего особенного. Смена!
– То, что нам и надо. Давай двигай за мной. И учти, все базары с гаишниками, в случае чего, веду я, просек?
– Угу!
– Пошел к тачке.
Дождавшись, пока подельник сядет в свою «девятку», Фома вырулил с заправки на шоссе. Повернул «десятку» к посту ГИБДД. Быков неотступно следовал за ним. Мимо молодого инспектора, находившегося на улице во время смены наряда, машины местных бандитов проехали медленно. Рядовой хотел остановить их, но, узнав в водителе первых «Жигулей» сына самого главы районной администрации, опустил жезл. Благополучно миновав милицейский пост, Фомин с Быковым рванули по дороге, ведущей в Переславль. Через пятьдесят километров свернули на проселочную дорогу. Прошли по ней еще километров пять. Въехали в огороженный высоким забором и охраняемый дачный поселок, состоящий из нескольких особняков, высившихся у самого обрыва к Оке. Остановились возле первого дома. Фома прошел к гаражу отцовской дачи. Открыл ворота. Жестом приказал Быкову въехать в гараж. Тот подчинился. «Девятка» спустилась к черным воротам подземного этажа особняка. Фома закрыл створки. Вдвоем выгрузили баул, отнесли его в подвал. Спрятав за всяким хламом своеобразный контейнер с запасами наркотика, поднялись в гостиную. В каминном зале стояло несколько кресел, диван, передвижной столик, набитый различным питьем, от безобидной местной минералки до заморских бутылок с виски. В углу находился так называемый «домашний кинотеатр». Фома предложил подельнику присесть в кресло, сам прошел к шкафу, у окна. Достал с полки несколько компакт-дисков, спросил:
– Бык! Ты какой музон предпочитаешь?
Быков растянул физиономию в ухмылке:
– Я от «Красной плесени» тащусь, Фома!
Фомин-младший поморщился:
– Фу, дерьмо! Да, Веня, интеллект у тебя амебочный!
Быков не понял:
– Чего?
Фома повторил:
– Разум у тебя на уровне амебы или инфузории-туфельки.
– Чего?
– Через плечо, дуб дремучий! Разве «Плесень» – это музыка?
– А чего? Нормально пацаны поют. Матом и по теме, смешно!
Фомин вздохнул:
– Да! Вот и работай с такими! «Плесени» твоей нет, послушаем «Рок – острова».
– Это тех, что с бабой, как ее, Воробей, что ли, о шамане поют?
– Ну, что-то в этом роде!
– Давай! Эти тоже ништяк!
Сын хозяина особняка поставил диск, и гостиная заполнилась ритмичной музыкой и приятным, слегка надрывным голосом солиста группы. Фома устроился рядом с Быковым, пододвинув к себе стол-каталку. Спросил, жестом обведя напитки: