Но самым страшным было не это, а одиночество, необходимость прятаться от людей. Случись с ней что, никто не придет на помощь, не защитит. Временами ужас охватывал Милиду, заставляя замирать на месте. Конь, не понимая ее переживаний, недоуменно оглядывался. Она стояла, прижавшись к теплому боку, успокаивалась, а потом отправлялась дальше.
Оказалось, что ушла-то не слишком далеко от Гипаниса, вернее, от стана далеко, а от самой реки, видно делавшей изгиб, не очень. С трудом Милида добралась до места стана, именно ей, а не Сагиру помогла оставленная стрела. Усмехнувшись, вдова сначала оставила ее на месте, но потом решила забрать, лишней не будет.
Следующие дни она кралась по следам Скопасиса с Дайраной почти до самых озер, еще и время от времени даже пользуясь оставленным или оброненным скифами. Но о еде не думалось, все мысли Милиды были подчинены только одному: добраться до переправы и оказаться на другой стороне Истра! Что скажет Дарию и пойдет ли к нему вообще, вдова не думала.
Сомнений быть не могло – перед ней речка, которая приводит к озеру Ялпуг. Но уже вечер, в темноте туда нельзя, придется ждать до утра. Сердце учащенно билось: неужели добралась? Ну, хотя бы до Истра, до тех мест, где видны следы людей. Неужели выбралась живой из чащи, из болот? Хотелось одного – спать, и вдова устроилась, просто наломав веток и старательно привязав коня.
Среди ночи Милида вдруг подскочила от ужаса.
Что это? Ей показалось или впереди шумело довольно много людей? Но почему ночью?! Это не могла быть битва между персами и скифами. Значит, кто-то из них добрался до озер? Дальше с конем Сагира нельзя, он может заржать, приветствуя своего хозяина.
Милида остановилась в раздумье. Ясно, что-то происходило у переправы, только что? Хотя какая разница? Если там скифы, то туда нельзя. И Милида решительно потянула коня на север, озера придется обходить, даже забираясь в земли агафирсов!
Но если бы в ту минуту скифы и увидели Милиду, то не все узнали бы, настолько оборвана и грязна была вдова. Путешествия по лесу в одиночку не красят женщину, особенно если добавить пережитый много раз ужас, купание в болоте и тяжелый путь через чащу.
Вдова не знала, что Скопасис с амазонками уже побывали у переправы и ушли, поверив ионийцам, пообещавшим эту переправу разрушить. А теперь к ложбине между двумя озерами подходили персы. Ей бы броситься туда, переправиться вместе с ними, никто бы и не заметил, даже царь царей, но вдова с первыми лучами солнца была уже далеко, огибая озера с севера. Она вышла к Истру за озером к вечеру следующего дня, успокаивая себя:
– Ничего, завтра отправлюсь посмотреть, что там с переправой.
Царь царей подгонял свою конницу, торопясь, как торопится зверь, чующий погоню. Так и было, Дария где-то там сзади догоняли скифы, а его войско уменьшалось с каждым днем, с каждым пройденным перелеском или оврагом. Но не из-за боев, а потому, что пешие не успевали за конными и отставали, устилая своими трупами скифскую степь.
Дарию пришлось бросить все: обоз, всех мулов и ослов, они не умеют двигаться быстро. Бросили и почти все повозки. Только в часть из них запрягли коней, чтобы мог ехать сам Дарий и его советники. Но повозки без дорог превращают езду в настоящий кошмар, легче сидеть целый день на спине лошади, чем трястись, то и дело прикусывая язык и переваливаясь из одного ухаба в другой.
Особенно тяжело персам было из-за того, что они не знали дороги, возвращались по выжженной и разоренной степи, снова голодали и мучились от жажды. Кроме того, они не знали седел, а трястись на конской спине невыносимо. И все же они спешили, не жалея своих задов и конских спин.
Замученные дорогой и небывалыми нагрузками, падали лошади… В последний день, поняв, что Истр совсем недалеко, не стали останавливаться и ночью. Именно этот шум услышала перепуганная Милида. Персы втягивались в ложбину между двух озер.
Завидев блестевший под луной Истр, Дарий толкнул коня, подгоняя его. Надо успеть переправиться, пока не нагрянули скифы! Никто не посмел обогнать царя царей, конечно, первым на мост взойдет он. Мысль о том, что ионийцы разрушили переправу, как было приказано, после шестидесяти дней ожидания, гнал от себя даже Гобрий. Тогда совсем беда, тогда погибель, потому как от персидского войска осталась жалкая часть, неспособная биться со скифами!
Царь царей вылетел на берег Истра первым и… замер! Ни моста, ни охранявших его ионийцев не было! Сзади уже растерянно топтались Видарна со своими бессмертными, из которых немногие смогли добраться обратно до Истра, хотя были на лошадях, и другие советники.
Сердце Дария упало. Неужели ему суждено погибнуть в этих безжалостных степях?! Тогда лучше бы принял бой со скифами там, в далекой степи! Пусть погиб бы, но героем, а что теперь?
Лунная дорожка убегала вдаль через реку, дробясь на мелкие кусочки на небольших волнах. Сами волны чуть плескали, ударяясь в берег. Переправляться вплавь? Но это могут делать скифы, они одеты в штаны, а одежда персов не позволит переплыть настолько широкую реку. Да и кони не приучены к таким переправам, не вытянут. Погибнуть посреди реки, уйдя ночью на дно, ничуть не лучше, чем пасть от меча или стрелы степняка.
Отчаяние сдавило горло Дария, не находилось слов, чтобы его выразить. Тут к царю подошел все тот же Гобрий:
– О Великий…
Дарию хотелось крикнуть: «Я уже не великий!», но смолчал. Гобрий продолжил:
– У тебя есть человек, обладающий необычайно сильным голосом. Пусть он попробует покричать, может, ионийцы на другой стороне услышат и пришлют хотя бы лодку?
Надежда заставила биться сердце царя царей быстрее.
– Позови его скорей!
На берег вышел огромный детина, отвесил поклон и сложил руки, образовывая трубу.
– Эге-ге-гей! Эге-ге-гей! – разнеслось по всей округе. Стоявший рядом с гигантом Видарна едва не присел от испуга, настолько громким оказался голос.
– Кричи, кричи еще! – скомандовал Дарий.
Когда звуки затихли вдали, все стали напряженно прислушиваться, не ответят ли с правого берега. Нет, доносился лишь плеск воды и шелест крыльев перепуганных уток на озерах и реке.
– Еще кричи!
И снова тишина. Гобрий подумал, что более длинной и темной ночи, несмотря на круглую желтую луну, у них никогда не было.
– Еще!
И вдруг показалось, что вдали мелькнул слабый огонек! Царь царей стоял уже по щиколотку в воде, напряженно вглядываясь в ночную мглу над водой. Луна спряталась за облаком, стало темно, но огонек высветился явно!
– Кричи! – снова велел Дарий.
На сей раз на голос откликнулись со стороны реки. Огонек приближался, уже послышались всплески весел о воду и голоса. Это кричал Гистией!
Встретили его как родного. Милетский тиран спешно рассказывал о том, как приехали скифы и пытались уговорить ионийцев разрушить переправу, о совете, конечно, особо оговаривая свою роль на нем, о том, что мост можно восстановить очень быстро и завтра уже начать переправу.