Мальчик понял заминку наставника:
— Захватить?
— Захватить. Привезти в большой город и продать на рынке.
Одиссей задумался, у такого города и рынок должен быть велик…
— Ты бывал в Баб-Или?
— Да.
— А папа?
— Лаэрт нет, Баб-Или далеко от моря, а твой отец не может без морской качки.
— Отец говорит, что ахейцы без моря никто. И остальные тоже.
— Он прав, те, кто живет по берегам Великой Зелени, не могут не спускать на воду корабли. Живущие в долинах Эллады глупы, если думают, что мир совсем маленький и ограничен только цепочкой из гор. Чтобы убедиться в этом, достаточно однажды взойти на корабль и пересечь Великую Зелень. Никто не знает пределов Земли, которая простирается за землями Кеми или хеттов, она тянется на многие месяцы пути, там есть и пустыни, и горы, и реки, и леса, и везде живут люди.
— Я хочу путешествовать!
— Только ахейцу лучше делать это по морю! — Отец подошел, как всегда, неслышно, зато сам явно слышал часть их разговора.
Одиссей вскинул на Лаэрта глаза:
— А почему ты перестал ходить в море, отец?
— Ты у меня один, Одиссей. Если со мной что-то случится, тебя, как щенка, сбросят с «Утеса ворона». Скоро взойдешь на корабль ты, у тебя родятся дети, и пока ты будешь заглядывать во все уголки Великой Зелени, я буду воспитывать внуков.
— Я побываю всюду!
— Только в Баб-Или не стремись.
— Почему?
— Это слишком далеко по земле от Великой Зелени, можно потеряться навсегда.
Лаэрт сделал вид, что не заметил ворчания Полифрона:
— Будто на море нельзя.
У Полифрона были основания так ворчать, его самого именно так и привезли на Итаку — захватив вместе с кораблем на море. Стал Полифрон рабом, а ведь был царского рода. Откуда? Он молчал, хотя Лаэрт прекрасно понимал, что Баб-Или не было дальней землей для Полифрона. Не спрашивал он и о том, почему наставник Одиссея старался не попадаться на глаза торговцам из Баб-Или, которые изредка бывали на Итаке, а вот советы о том, как себя с ними вести, давал очень толковые.
Это хорошо, пусть и Одиссея заранее приучит к хитростям и повадкам жителей богатейшего и огромнейшего города, пригодится. Ахеец, особенно на островах, сам себе и скотовод, и землепашец, и воин, и торговец. Конечно, не Лаэрт пас скот, не он пахал, теперь не он даже кораблями командовал, но все делалось по его воле, ради того, чтобы было что передать сыну и что дать дочерям, когда тех будут сватать.
«Многоумный» учитель мальчика был прав, пришло и его время знаться с купцами из Баб-Или — «Врат Бога», который позже назовут Вавилоном.
Но в отличие от отца Одиссей никогда не станет настоящим торговцем, для этого у Рыжего слишком беспокойная натура. Мог ли вообще кто-то тогда подозревать, сколь необычной будет судьба Одиссея, какие приключения его ждут, какая слава останется в веках?..
Но до славы далеко, а пока они с Ментором, приятелем по детским играм, учились натягивать тетиву луков, твердо держать лук на вытянутой руке, тренировали глазомер, бегали, прыгали, ныряли, слушали занимательные рассказы Полифрона о том, как устроен мир, кто и какие подвиги совершил или не совершил.
Год за годом Оры, богини смены времен года, приводили на Итаку весну после зимы, а потом сменяли летом и осенью, чтобы снова напустить холода… Солнце-Гелиос, послушный воле Зевса, выезжал на своей колеснице на небо и прятался вечером за склонами Аретусы… Овцы приносили приплод, созревали оливы, приплывали купцы, также привычно жалуясь на жизнь и дороговизну товаров за морем…
Текла привычная жизнь без больших потрясений.
Пришло время Рыжему встать у руля главного корабля пиратов. Лаэрт, даже не выходя с сыном в море, воспитал весьма удачливого хозяина быстрых триер. Теперь уже об Одиссее шла слава как о жестоком и хитром добытчике. Рыжий не боялся стычек, не уклонялся от боя, не гнушался никакой выгодой. Обмануть? Захватить? А чего же ради он выходил в море? Молод, но весьма крепок Одиссей Лаэртид.
Учеба Полифрона «Многоумного» пригодилась, Одиссей легко подсчитывал прибыль, прекрасно разбирался в том, где какая земля, знал береговую линию всех островов Эллады, легко ориентировался даже по звездам (хотя позже Паламед скажет, что это он научил ахейцев ходить по Волопасу), говорил на нескольких языках, а еще славился своим умением рассказывать истории…
Вообще-то, рассказывать его научил именно Полифрон, заставляя ради запоминания их с Ментором повторять истории чужих подвигов, войн, деяний. Больше всего мальчишкам, конечно, нравились подвиги Геракла. Но Полифрон в ответ на их мечты вроде «вырасту, тоже стану героем!» отвечал насмешливо:
— Стоит ли, ведь герои совершают подвиги, идя напропалую, бывают обычно несчастны и одиноки.
Мысли о несчастье и одиночестве мальчишек волновали мало, но Одиссей все же интересовался:
— А как надо?
— Хитростью. Вот твой дед, если бы открыто воевал с теми, у кого воровал стада, давно погиб бы, а хитрость помогла и выжить, и стать богатым.
Рыжий запомнил, что нужно быть хитрым, но никогда не в ущерб себе. Позже это не раз выручало Одиссея и всегда помогало выжить. Зачем идти напропалую и рисковать своей головой, если можно обхитрить? А предать? Смотря кого, если друга, то нет, а вот недруга можно и предать, это тоже всего лишь хитрость.
Конечно, у сына не столько кораблей, как было у отца, не столько добычи, не столько богатств. Но это не только потому, что Одиссей менее силен как пират. Просто микенский царь Агамемнон, у которого золота — как рыбы в море, тоже построил флот и объявил себя защитником торговли от пиратов. Серьезное заявление вовсе не означало, что Агамемнон и впрямь намерен покончить с пиратством на Великой Зелени, просто он попытался поставить «вольных охотников за наживой» под свои паруса. Тех, кто не пожелал платить дань новому хозяину, преследовал. Агамемнону рекой потекло золото, но торговцы при этом едва ли смогли вздохнуть спокойно. Тоже хитрость…
Одиссею хватало и своего, он был удачлив и верен себе. Лаэртида у каждого костра ожидал радушный прием, потому что рассказывал занимательнейшие истории, в которых никогда нельзя понять, где правда переходила в вымысел и наоборот.
Семьи у Лаэртида не было, хотя Антиклея уже не раз намекала, что у родственников его сестры Ктимены, которая замужем на острове Зам, красивые дочери и приданое немалое… Но, глядя на рыжие кудри своего любимца, вздыхала. Если честно, то Антиклее вовсе не хотелось, чтобы какая-то красавица захватила сердце ее сына, пусть уж Одиссей лучше бороздит Великую Зелень. Всякий раз видя, как корабли сына входят в бухту Ретра, Антиклея замирала от счастья и восторга, Лаэртид не возвращался пустым, хотя иногда отсутствовал по году, а однажды и больше. Пиратское счастье тоже обманчиво, а жизнь опасна. Ты охотишься за чужими товарами, кто-то за твоими…